И снизу лед, и сверху. Маюсь между.
Пробить ли верх иль пробуравить низ?
Конечно, всплыть и не терять надежду,
А там - за дело, в ожиданьи виз.Лед надо мною, надломись и тресни!
Я весь в поту, как пахарь от сохи.
Вернусь к тебе, как корабли из песни,
Все помня, даже старые стихи.Мне меньше полувека - сорок с лишним,
Я жив, двенадцать лет тобой и господом храним.
Мне есть что спеть, представ перед всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед ним.
Когда я спрашиваю, откуда это, что вызывает в тебе настоятельную потребность написать на бумаге слова в точно определенном порядке, иногда без единого исправления, - ты не можешь ответить. Видно, тебе и самому это не особенно понятно: "Так выходит - вот и все". И добавляешь: "Иногда это трудно, знаешь..."
Потом вдруг — одно движение руки: постой, послушай… И жалуется гитара, и мы тонем в ее плаче.
«В Советском Союзе терпимость к пьяницам всеобщая. Поскольку каждый может в один прекрасный день свалиться на улице в бессознательном состоянии в замёрзшую грязь, пьяному все помогают. Его прислоняют к стене в теплом подъезде, не замечают его отсутствия в бюро или на заводе, ему дают мелочь на пиво — «поправить здоровье». Иногда его приносят домой, как мешок. Это — своеобразное братство по пьянке»
Под руку мы вновь
спускаемся к порту. Издали корабль выглядит еще красивее. Толя на мгновение
останавливается, и его добрые глаза тускнеют. Он обнимает нас за плечи и
говорит сдавленным голосом:
- Посмотрите на него хорошенько. Я ничего не сказал вам вчера вечером,
но мой прекрасный корабль, моя красавица "Грузия" в своем последнем
плавании. Как только мы вернемся в Одессу, корабль пойдет в переплавку. Из
его чистой стали сделают миллионы лезвий для бритья.
Мы очень расстроились из-за Толи, да и из-за старой "Грузии", в которую
влюбились, как и он. Мы молча продолжаем
путь.
- Ничего, в следующем году у нас будет новая "Грузия". Она будет еще
красивее.
И видно, что капитан сам не верит в то, что говорит...
Меня ничто не пугает – любовь сильнее всего остального.
Нужно всегда быть готовым умереть. Это – самое важное.
Человек, живущий в тоталитарном государстве, неловко чувствует себя даже в собственной шкуре. Он надеется найти на Западе окончательное разрешение всех проблем и избавиться от своих страхов. И вдруг понимает, что сам по себе Запад ничего не изменит в его жизни – у него лишь возникнет множество неведомых доселе обязанностей. Прибыль – это главное, эгоизм – закон жизни, и ужаснее всего то, что сам он здесь – никто и ничто. И ко всему прочему существует языковой барьер. Для поэта это смертельно.
Время – наш враг, надо торопиться.
Почему мне в кредит, по талону Предлагают любимых людей?
«Если жизнь больше невозможна, зачем поддерживать ее видимость?»
“Мало ли дураков в мире?... Слушать их всех – уши завянут.”
Тот, кто растит двенадцать детей, будто науки все выучил.
В мире существует много всякого волшебства. Просто большинство людей никогда им не пользуется. Они не знают, как это сделать, — сожалея о недальновидности человечества, покачал головой мальчик. — А я, по-моему, на пороге открытия. Полагаю, главное тут — повторять, повторять, повторять то, что ты хочешь, чтобы произошло, и самому верить. Тогда волшебство заработает, и все выйдет, как надо.
Когда слишком много представляешь, что скоро тебя не будет, очень хочется плакать.
Когда люди улыбаются, они кажутся гораздо лучше.
Тот, кто хоть раз просыпался ранним утром и, встретив розовую зарю, замирал от восторга при виде восходящего солнца, мог, как и Колин, воскликнуть: «Я буду жить долго-долго!» И если однажды оказался в лесу на закате, мог испытать те же чувства. Потому что в последние мгновения уходящего дня листья подсвечены золотом, и сама тишина, которая наступает вокруг, безмолвно говорит с тобою о вечности. Тихо шепчут о вечности и звездные ночи. Вглядитесь попристальней в темно-синее небо. Чувствуете, как оно роднит нас с прошлым и будущим? А глаза… Глаза верного друга, в которых черпаешь веру… Вот вам еще один залог долгой жизни.
Ни у птиц, ни у людей и ни у кого на свете не бывает лишнего времени, когда настала пора собственный дом возводить.
Именно в это утро она впервые подумала, что, когда птицы громко поют, это, наверное, просто от радости.
Сравнивать птиц и людей просто нельзя. Люди такие неловкие! Сколько они ни учатся, летать ни один из них не умеет.
Главное, чтобы душа у тебя была радостна и чиста. А слова... Не такая уж сильная в них важность.
Если все время лежать и думать, какой ты несчастный, можно и умереть, и горбатым стать, даже если у твоего отца никогда горба не было.
Одним из открытий минувшего века было то, что человечество наконец осознало: наши мысли таят не меньше энергии, чем заряд электричества. Добрые мысли подобны свету, а злые могут убить или безвозвратно испортить жизнь, если люди их вовремя не
Когда болеешь, не имеет значения, хорошо или плохо на улице.
Не очень легко понять капризы больного, когда сам здоров и не страдаешь от одиночества и тоски.