Сфера чувств не признает стабильности и порядка. Подобно рассеянным в эфире частицам, чувства предпочитают жить собственной жизнью, свободно паря и находясь в постоянном движении...
Сила женщины определяется степенью страдания, которой она способна покарать своего возлюбленного.
Моя боль сказала мне: «Ты не человек. Тебя нельзя и близко подпускать к другим людям. Ты - грустное и ни на что не похожее животное».
"... когда я слишком страстно чего-то жду, когда мое воображение заранее разукрашивает грядущее событие сверх всякой меры,в конце концов получается вечно одно и то же: наступает долгожданный миг - и я убегаю прочь."
В ее вялом, многословном признании я уловил подсознательную, по-женски парадоксальную потребность говорить вещи, которых говорить нельзя.
Кто и за что возложил на нас, людей, непонятную обязанность разрушать все вокруг, постоянно изменять окружающий мир, доверяться мимолетным случайностям? Может быть, тяжкий этот долг и называется «реальной жизнью»?
...иногда бесчувствие бывает мучительней самой острой боли.
Целомудрие - разновидность эгоизма, в основе которого лежит все то же физическое желание.
Миф о Прометее символически выражает ту мысль, что вся мировая скорбь зависит от больной печени.
[...] человек больше всего увлечен путешествием, когда готовится к нему. Он богат мечтами и ожиданиями, но стоит отправиться в путь, и начнутся разочарования - богатство будет растрачено. Вот почему путешествия всегда так бесплодны.
Постоянные потуги изобразить себя нормальным человеком привели к тому, что та доля нормальности, которая была дарована мне природой, оказалась разъедена ржавчиной, и со временем я стал и эту, естественную, часть своей души считать притворством. Иначе говоря, я превратился в человека, который не верит ни во что, кроме лжи.
Человек романтического склада относится ко всему интеллектуальному с тайным подозрением; именно в этом корень абсурдного увлечения, называемого мечтательностью. Ошибаются те, кто считает мечты игрой интеллекта. Нет, мечты - нечто противоположное, это бегство от разума.
Сейчас эпоха всеобщих расставаний. Кого разлучает жизнь, кого смерть. Это уже становится скучным. Вам не кажется? Сегодня разлука тривиальна, а оригинальна как раз встреча. Она почти как чудо... Разве не чудо, что мы с вами сидим вдвоем и разговариваем?
"... когда я являю окружающим свою подлинную суть, они почитают это лицедейством; когда же я разыгрываю перед ними спектакль, люди считают,что я веду себя естественно."
У нас вошло в дурную привычку считать, что за самый крохотный кусочек блаженства непременно придется расплачиваться, причем дорогой ценой.
Истинная боль никогда не ощущается сразу. Она похожа на чахотку: когда человек замечает первые симптомы, это значит, что болезнь уже достигла едва ли не последней стадии.
Ранней юности свойственно (и в этом ее беда) верить в то, что достаточно избрать своим кумиром Дьявола, и он исполнит все твои желания.
Ошибаются те, кто считает мечты игрой интеллекта. Нет, мечты — нечто противоположное, это — бегство от разума.
Любопытство не ведает этики. Возможно, это самая безнравственная из человеческих страстей.
Если пойду я долиною смертной тени, то не боюсь я зла. Потому что я и есть самое страшное зло в этой долине
Когда на одном узком мосту встречаются два самурая, одинаковые по силе и мастерству, им лучше сразу разойтись в разные стороны и поискать другие мосты - потому что вряд ли кто-то из них согласится уступить другому свой путь.
И если жизнь - это бред сумасшедшего, то почему бы не попробовать то, что ни разу не удавалось другим?
В жизни изначально нет ничего хорошего, если ты не сделаешь это хорошее своими руками.
Бывалые люди говорят, что внутри бойца, много повидавшего на своём веку, начинает вырабатываться какой-то гормон, который глушит и боль, и последствия физического перенапряжения, и душевные страдания человека, для которого война давно стала даже не профессией, а судьбой. Ветераны утверждают, что без этого гормона смерти любой нормальный человек сойдёт с ума меньше чем за сутки. Хотя вполне возможно, что это просто очередная солдатская байка.
Он всегда говорит, что ничто так не убеждает человека, как свершившийся факт.