В воздухе висел легкий запах железа и гниения. Колклу взял одну из тележек и положил пистолет на детское сиденье. Затем поводил фонариком по кассовым аппаратам, после чего двинулся вперед под стук и скрип колес и прошел мимо кассы самообслуживания. Вокруг царила тишина, если не считать глухого гудения в его левом ухе, будто там расположилась электрическая подстанция. Джек покатил тележку в сторону продуктовых полок, на которых ничего не было, но еще остался запах овощей и фруктов. В десяти футах впереди рядом с пустыми деревянными ящиками на полу лежал мужчина, и кровь, растекшаяся вокруг его тела, мерцала в свете фонарика, отражаясь от темного линолеума, точно черный лед. Колклу остановился, обнаружив за телом мужчины другие трупы, и хотя он старался не светить на них, ему все равно бросилось в глаза то, что не могли скрыть тени. Ближе всего оказалась женщина с широко открытыми глазами и спутанными светлыми волосами, перепачканными кровью и мозгом из разбитой головы. Джек поднял с пола гроздь перезрелых бананов – единственное, что он сумел найти, – и покатил тележку, лавируя между мертвецами. Испачкавшиеся в крови колеса больше не скрипели. Темные следы вели сквозь двойные двери в заднюю часть магазина. Колклу взял пистолет, оставил тележку и пошел по ним, освещая фонариком полки, на которых не осталось ничего, даже отдаленно напоминающего еду: там были только рулоны туалетной бумаги – и всё. Мужчина направил фонарик на бетонный пол и двинулся по кровавым следам к тому месту, где они заканчивались. Около большой серебристой двери холодильника валялось около сотни медных и картонных гильз, а из-под двери натекло огромное количество крови. Джек уже собрался ее открыть, но передумал и вернулся к тележке. В задней части магазина пахло тухлым мясом. Когда Колклу свернул в первый проход, тележка налетела на разрубленного на куски маленького ребенка, голова которого держалась на одном сухожилии. Джек отвернулся, и его вырвало прямо на пустую полку. Несколько минут он стоял, сплевывая, пока во рту у него совсем не осталось влаги. С вечера четверга Колклу видел множество страшных картин, но среди них не было ничего похожего на эту. Он попытался прогнать ее, запрятать в самую дальнюю часть своего сознания, но она не желала уходить. То, что происходило, не имело ни названия, ни объяснения.
- Всю жизнь, Джек, мы задаём себе разные вопросы. Но теперь я знаю ответы.
- А что, если их там нет? Что, если на той стороне творится то же самое? Ведь граница - это всего лишь воображаемая линия, верно?
Абернати крякнул, а его пальцы продолжали постукивать по рулю в такт музыке. «Возможно, он пел, когда ехал один», – подумала его пассажирка.
– Если хотите, можете петь, – сказала она. – Нам это не помешает.
– В следующий раз, когда будете что-то предлагать, сначала подумайте, – сказал мужчина и громко запел.
У него был ужасный голос.
Они миновали несколько плато и в четыре въехали в Вайоминг. Дорога снова стала асфальтированной, и Ди открыла маринованную свеклу. Один кусочек она положила в рот Джеку, а потом передала стеклянную банку на заднее сиденье.
– Что это? – спросила Наоми.
– Свекла. Попробуй, – предложила миссис Колклу.
Девочка понюхала банку и поморщилась:
– Какая гадость, мама!
– А ты что, не хочешь есть?
– Хочу, но это едят, когда голодают неделю, чтобы не умереть страшной смертью.
Из темноты за пределами палатки донесся вой на высокой ноте – долгий, печальный и прекрасный. Девочка оторвалась от игры. – Это был волк, папа? – Думаю, да. – Это самый одинокий звук, который я когда-либо слышала.
Похоже, должен наступить настоящий конец света, чтобы семья наконец отправилась в поход.
... слова лишь уничтожают истинный смысл.
Ему хотелось сказать что-то красивое, глубокое и утешительное; сказать, что, несмотря на весь тот ужас, между людьми, которые любили друг друга, что-то остаётся, и это что-то не исчезает даже после боли, пыток, разлуки и смерти.
Каждый раз, задумываясь о том, на что может быть похож ад, я невольно вспоминаю аэропорт Атланты.
Иногда мне кажется, что ад - это не только то мрачное подземное царство, куда, согласно представлениям многих религий, попадают грешники. Есть еще один ад - то место, в котором ты живешь, пока милосердная не освободит тебя от всех земных тревог, обязанностей, желаний.
Все сердца рано или поздно останавливаются. Но это не имеет почти никакого значения. Гораздо важнее, что ты успеешь сделать, пока твоё сердце ещё бьется.
Мы все потерпели крушение, все сидим на пустынном берегу и не знаем, что с нами будет.
Да, однажды мы просыпаемся на берегу совершенно одни: наши волосы в песке, глаза разъедает соль, на губах – горькая морская пена, и крабы уже пробуют отщипнуть кусочек от наших рук и ног… И, нравится тебе это или нет, именно в этот момент мы начинаем понимать, как сильно нам нужен Пятница – нужен хоть кто-то, кто придет и спасет нас с этого острова, потому что мы не знаем языка островитян и не можем прочесть письмо, найденное в бутылке, которую выбросило на берег вместе с нами.
Случайно услышанный крик кардинала, который раздается за окном твоей спальни или за дверью, - это голос многих, которые просят тебя за одного из своих.
Процесс умирания начинается в момент нашего рождения.
Мистер Портер любит, чтобы в лимонаде было побольше сахару, но он не такой, как некоторые из моих покупателей. Вы понимаете? ..Некоторым людям просто необходимо класть побольше сахару, потому что они сами по себе довольно кислые.
Главное у человека - это его сердце. Если сердца нет или оно умерло - все остальное не имеет значения. Ты можешь найти женщину, которая будет красивее всех на свете, ты можешь иметь с ней сказочный секс, но когда, так сказать, отгремят последние залпы, ты непременно задумаешь о том, чтобы перекусить, выкурить сигаретку... а также о том, что тебе теперь делать с твоей партнершей. И тогда тебе станет ясно, что женщина, которая лежит сейчас с тобой в одной постели, для тебя не важнее, чем пульт от телика.
Настоящая любовь - не инструмент и не средство, и сердце женщины - тоже.
Сердце человека состоит из двух половинок: одна качает кровь, а другая - любит. Ты обязательно должен знать об этом, если собираешься всю жизнь лечить больные сердца, потому что одну половинку без другой вылечить невозможно.
В сумерках тень оказывается у тебя за спиной, скрывая твои шаги от возможных преследователей.
– Ты еще молод, Термит, и я не знаю, сумеешь ли ты меня понять, но я все равно скажу: главное у человека – это его сердце. Если сердца нет или оно умерло – все остальное не имеет значения. Ты можешь найти женщину, которая будет красивее всех на свете, ты можешь иметь с ней сказочный секс, но когда, так сказать, отгремят последние залпы, ты непременно задумаешься о том, чтобы перекусить, выкурить сигаретку… а также о том, что́ тебе теперь делать с твоей партнершей. И тогда тебе станет ясно, что женщина, которая лежит сейчас с тобой в одной постели, для тебя не важнее чем пульт от телика. Настоящая любовь – не инструмент и не средство, и сердце женщины – тоже. Их ты не отыщешь ни в одном журнале.
Термит усмехнулся и затолкал в рот последний кусочек мяса.
– Откуда ты знаешь? Ты же сам только что сказал, что любил только одну женщину. А я считаю, с женщинами как с автомобилями. Прежде чем купить тачку, нужно на ней поездить, провести тест-драйв.
– Ты можешь верить в то, что́ только что сказал, но… Человек, который работает в банке, не изучает фальшивки, чтобы узнать, где настоящие деньги. Наоборот, он изучает настоящие, чтобы отличить подделку.
Запомните хорошенько, леди и джентльмены: в университете вас обучат множеству самых изощренных профессиональных приемов и методик, но лучший инструмент, который когда-либо будет в вашем распоряжении, находится между дужками вашего стетоскопа.
– Сердце – поразительный орган. Оно – подлинный император среди прочих органов, но, к сожалению, отнюдь не все сердца начинают биться после того, как ты их остановил. – Отвернувшись от меня, доктор Трейнер несколько мгновений смотрел куда-то за окно, словно вглядываясь в далекое, затянутое туманом прошлое.– Не забывай об этом, Риз.
Больше всего хранимого храни сердце твое, потому что из него - источник жизни (Книга Притчей Соломоновых).
В конце концов,что такое ложь?Это просто хорошо замаскированная правда.
Есть такая пословица : первый шаг новорожденного - это шаг к могиле. Звучит она довольно мрачно, но это правда - процесс умирания начинается в момент нашего рождения.