Феномен сестер Бронте — действительно уникальное явление в истории английской литературы. Природа, как двуликий Янус, наделила дочерей провинциального пастора Патрика — Шарлотту (1816— 1855), Эмили (1818—1848) и Энн (1820—1849) — щедрым писательским даром, но ни одной из них не дала она возможности иметь наследника. Род Патрика Бронте прекратился вместе с ним, ибо ему самому суждено было пережить своих многочисленных домочадцев. В чем кроется разгадка столь беспощадных и непостижимых происков...
...Смирение никогда не приходит к человеку путем насилия. Нельзя заставить себя почувствовать это состояние: оно возникает само по себе; его невозможно ни навязать людям, ни отнять у них.
- А если бы вы знали наверняка, что те, кого вы любили, ушли в иной мир - вы стали бы теперь страшиться Смерти?
Каждый человек от рождения наделен зеницей Божественного Ока, имя которой Сердце. Но, в большинстве своем, сердца остаются слепыми к Великой Истине. Только самые чуткие сердца способны прозреть. Таким оказалось и сердце Шарлотты.
И вот она начала серьезно задумываться над тем, так ли уж это хорошо - быть безупречной красавицей? Пленительные васильковые глаза, восхитительные рубиновые губы, нежные розовые щеки, стройная, грациозная фигура Гебы... Говорят ли они об истинных добродетелях их счастливой обладательницы? Шарлотта стала вести тщательное наблюдение за особами прекрасного пола, с которыми сталкивала ее жизнь, и пришла к выводу, что лишь немногие из подобных красавиц способны сохранить душевную чистоту и не поддаться порокам. «Красота сродни богатству, - решила Шарлотта. - И то и другое развращает людей, зачастую делая их надменными, подлыми, циничными. Лишь для немногих отдельных представителей рода людского - тех, что всегда умеют сохранить твердую волю, светлый ум, кроткий и добрый нрав и подлинную, чистоту души, - лишь для таких избранных счастливцев красота - это благословение свыше. Для всех прочих она - проклятие».
Сделав для себя это интересное открытие, Шарлотта Бронте стала заметно спокойнее относиться к своему собственному внешнему облику и часто благодарила Господа за то, что Он не наделил ее красотою и, тем самым, уберег от многих дурных наклонностей.
- Знаешь, по-моему, ты очень некрасива, - сказала как-то Шарлотте ее роухедская подруга Мэри Тейлор. - Ах, прости... - тут же добавила она, поняв свою оплошность. - Прости мне мою ужасную бестактность. Я не...
- Ты оказала мне большую услугу, - заверила ее Шарлотта, - так что не раскаивайся, Полли. («Полли» - так Шарлотта ласково называла Мэри Тейлор).
И тут мне явилась дерзая мысль. Мысль, ниспосланная мне, как подлинное озарение свыше. Все мы - живые и мертвые - неразрывно связаны единой невидимой нитью, наделенной могучей мистической силой, способной сплавить воедино две противоположные субстанции нашей Великой Непостижимой Вселенной - здешний и нездешний миры. И эта нить есть не что иное, как могучая Вселенская Любовь. Любовь, стирающая грань между Жизнью и Смертью. Любовь, способная вернуть обреченного человека к Жизни и вызволить грешный дух из всепоглощающего пламени Ада.
И, наконец, Высшая Божественная Любовь. Любовь, дарующая нам - простым смертным - светлую надежду на вожделенную встречу с теми, в ком заключен подлинный смысл нашей жизни, но кого мы считали утерянными навеки безвозвратно. Где, собственно, произойдет сие счастливое воссоединение - в этом ли мире, или в том в принципе не суть важно.
...Одиночество. Пустота. Безысходность. Непроглядный мрак неотступно разверзающейся под ногами бездны. Вот все, что оставалось скромному гавортскому пастору. Страшный итог!
...Как пересилить свое неизбывное отчаяние и продолжать жить вопреки всему?
...Достопочтенный Патрик Бронте с отчетливой ясностью увидел вдруг то, в чем состоит его главное отцовское назначение. Он обязан сделать все от него зависящее, чтобы продлить жизнь своим детям. «Да, да, продлить им жизнь, - мысленно говорил он себе, - или, иными словами, утвердить сотворенное их собственными руками благословенное бессмертие прочной отцовской печатью».
...Порою случается так, что человеку в единое мгновение дано обрести ту светлую цель, к какой он безотчетно стремился всю свою сознательную жизнь.
Говорят, что противоположности сходятся. Что же, вполне возможно. Но разве поток ледяной волны, внезапно хлынувшей на береговую поверхность, не погасит веселого пламени рыбацкого костра, мирно горевшего на берегу? Не пресечет на корню его яркую, активную, стремительную, как дуновение ветра, жизнь? Вот так и у супругов Эгер. Он затмевает ее своей яркостью. Она подавляет его своим хладнокровием.
И вот очередной удивительнейший и, вместе с тем, страшнейший парадокс: Шарлотта всю жизнь ждала настоящей любви, мечтала о ней, но никак не могла ее найти. Зато у нее были ее близкие, родные люди – сестры и брат – и это было величайшее счастье. Теперь же любовь пришла к ней сквозь пропасть огромного горя и невыразимого одиночества.
А ведь Артур все это время был рядом, верно служил ее отцу и часто бывал в пасторате. Он молча помогал Шарлотте и преподобному Патрику Бронте в тяжелейшие минуты отчаяния: добывал для умиравшей Энн лекарства, которые было сложно достать в Гаворте, выгуливал Кипера и Флосси – любимых питомцев Эмили и Энн.
Именно он, как догадалась теперь Шарлотта, поддерживал ее немощного и раздавленного невыносимым грузом потерь отца в то страшное время, когда сама она отправилась в Скарборо с умиравшей Энн.
Шарлотта также вспомнила, что мистер Николлс был неоднократным свидетелем хмельных буйств Патрика Брэнуэлла, но смотрел на его выходки отнюдь не с презрением, а с сочувствием. Артур Белл Николлс, будучи исключительно порядочным человеком, не вынес трагедии Брэнуэлла за пределы семейного круга. Наоборот, викарий всячески старался скрыть последствия непотребных выходок брата Шарлотты от посторонних взоров.
Но Шарлотта все это время упорно не замечала присутствия мистера Николлса в своей жизни и в жизни своей семьи. Всецело поглощенная своим горем, она принимала его молчаливую заботу и внимание как должное. Только теперь она смогла наконец разглядеть и оценить его безропотнейшую верность и преданность и полюбить его всей душой.
Как непредсказуемы и жестоки порою бывают насмешки Судьбы! Шарлотта всегда мечтала стать публикуемым автором, делала все для того, чтобы добиться этой цели – и вот теперь она наконец достигла всего, чего хотела. Теперь она известная писательница и успешная, самодостаточная женщина. Но отчего именно сейчас столь отчаянно щемит сердце? Почему в то время, как восторженные читатели столь отчаянно ищут встречи с нею, ей нестерпимо хочется закрыться от всего мира и выплакать всю свою накопившуюся горечь и печаль. Разве к такой славе она стремилась? Разве такого удела для себя желала? Сейчас, как никогда прежде, ощущала она всю тщету и суетность своих жизненных устремлений. Она с превеликой радостью отдала бы все – славу, признанье, деньги – за то, чтобы ее любимые сестры и брат снова были рядом – живыми, здоровыми и полными сил. Никакие слава и богатство не стоят мудрого, понимающего взгляда Эмили и нежной улыбки Энн!