Эту книгу стоило бы продавать в аптеке, наравне с антидепрессантами. И не только оттого, что свои повседневные проблемы меркнут на фоне исковерканной жизни российского инвалида. А еще потому, что меж страниц сердцем бьется суждение — что бы не приключилось, не сдавайся! В нескольких местах сломана правая рука — учись писать левой. Весь мир — из положения лежа — ползи. Адская боль от ежесекундных переломов — терпи. Отец стыдится тебя, маленькая сестра бьет — прощай! Родная мама желает тебе смерти...
В человеке сидит трудно объяснимая для меня тяга к неприродной эстетике.
Большинство из перележавших в нашем отделении пациентов попадали сюда, пройдя через необъятное поле врачебных ошибок, неправильных диагнозов и бесполезных процедур. С Анатолием Ивановичем было по-другому. Он являл собой яркий пример русского головотяпства: постоянно откладывал поход к врачу, оправдываясь то нехваткой времени, то неотложными делами.Такое наплевательское отношение к собственному здоровью характерно, как я убедился, для многих жителей России. В поликлиниках, стационарах, в родильных домах пациенты очень часто сталкиваются с равнодушием, профессиональным цинизмом, переходящим в хамство, некомпетентностью, приводящей к диагностическим ошибкам, и чаще частого с необходимостью субсидировать из своего кармана "бесплатную" медицину - все это не вдохновляло рядового гражданина на заботу о собственном здоровье. В массе своей простые люди старались держаться подальше от районных объектов здравоохранения и откладывали поход к врачу до последнего: "Поболит и перестанет, а с врачами только свяжись", - часто можно было услышать в ответ на совет посетить поликлинику.
Нет, не страх «чего-то после» удерживал меня от рокового шага, не страх был спасителем моей жизни. Спасителями и хранителями ее были Иллюзия и Надежда. Великая Иллюзия, что, несмотря на болезнь, я такой же, как другие люди, что я имею право на достойную жизнь и Великая Надежда, что когда-нибудь так произойдет. Но это будет возможным только в том случае, если я буду жить.
Я как мог, успокаивал и себя и стюардессу...В конце концов, я не представляю ни какой опасности для окружающих, не являюсь животным.
Память, как правило, стирает всё, о чём мучительно вспоминать. Это хорошо. Иначе жизнь становиться кошмаром
Оставалось только лопнуть от гордости за уникальную систему социального обеспечения, планомерно унижающую и без того униженных природой, искалеченных болезнями и несчастьями людей. Какие человекообразные придумывают такие подлые правила? Какие ледяные сердца следят за их неукоснительным исполнением?
Я заметил: люди, переносящие удары судьбы без стенаний и нытья: "Ну почему я такой несчастный? - будто провоцируют всё новые и новые испытания. Словно кто-то невидимый специально к ним приставленный, методично прессует, давит, ломает гордецов, бьёт со всех сторон, выявляя запас прочности, ожидая мольбы и жалоб
Надежда, этот маленький склеенный моим воображением кораблик, перевозивший мечту о том, что я смогу прожить свою жизнь не зря, тонула в пучине реальной жизни.
Память, как правило, стирает всё, о чём мучительно вспоминать.
Life is not a choice. Life is a chance