Роман лидера новой волны американской литературы, жестокая сатира на современный мир социальных сетей и сплошного белого шума. СФЕРА - корпорация добра: она совершенствует мир, делая его абсолютно прозрачным и постижимым, ибо все люди имеют право знать всё. То, что начинается крестовым походом ясноглазых идеалистов, поборников свободы информации, превращается в "1984" - реалистичный ад, где ты никогда не остаешься один, а коллективный Старший Брат неотступно следит за тобой с любовью во взоре....
Мэй заглянула в сумочку. Презерватив есть. И она осталась.
Тебе не приходило в голову, что может, разум наш тонко откалиброван, балансирует между ведомым и неведомым? Что душам нашим потребны и тайны ночи, и ясность дня? Вы, народ, творите мир неотступного дневного света, и я думаю, что мы все сгорим в нем заживо. Не останется времени поразмыслить, поспать, остыть. До вас в вашей «Сфере» не доходит, что принять в себя всё мы просто-напросто не способны? Посмотрите на нас. Мы же крохотные. У нас крохотные головы размером с дыню. А вы хотите впихнуть туда все, что успел узреть мир? Не получится.
Если ты действуешь не на свету, чем же ты занят в тени?
Горе не приходит по расписанию, как бы нам этого ни хотелось.
Лучше на нижней ступеньке лестницы, куда хочешь взобраться, чем посреди лестницы, куда незачем лезть.
...Такова природа секретов. Когда секреты внутри - они как раковая опухоль, когда снаружи - безвредны.
— Мэй, я вынуждена задать деликатный вопрос.
— Давай.
— Как ты считаешь… В общем, тебе не кажется, что это проблема самооценки?
— Что-что?
— Ты не хочешь самовыражаться, так как опасаешься, что твои мнения не представляют ценности?
Мэй никогда не думала об этом под таким углом, но некое здравое зерно разглядела. Может, она просто стесняется самовыражаться?
Мы не рождены знать всё...
Тайны между друзьями - точно океаны. Широки, глубоки, и мы в них тонем.
Не зная, что скрыто, мы гадаем, мы сочиняем ответы .
Когда нам не удается дозвониться до близких, мы строим предположения. Паникуем. Размышляем, куда они подевались и что с ними произошло. А если на нас напал невеликодушный или ревнивый стих, мы выдумываем ложь. Порой весьма пагубную. Мы решаем, будто наши близкие заняты чем-то неприглядным. А все потому, что нам недостает знаний.
В мире, где больше нельзя предпочесть зло, не останется выбора, кроме добра.
Нет, Мэй, тут другое. Это-то было бы понятнее. Но здесь нет угнетателей. Никто тебя не заставляет. Ты по доброй воле садишься на поводок. И по доброй воле превращаешься в аутистку. Ты больше не ловишь простые человеческие сигналы. Ты сидишь за столом с тремя живыми людьми, они смотрят на тебя, хотят поговорить, а ты пялишься в экран и ищешь фиг знает кого в Дубае.
Страдание есть страдание, лишь когда страдаешь в тишине, в одиночестве. Боль на публике, на глазах у любящих миллионов — уже не боль. Это общность.
Я знаю, что там такие же люди, как ты. Это и пугает. Каждый из вас по отдельности не знает, чем вы заняты вместе.
ТАЙНА ЕСТЬ ЛОЖЬ ДЕЛИШЬСЯ — ЗНАЧИТ ЛЮБИШЬ ЛИЧНОЕ ЕСТЬ ВОРОВАННОЕ
...ошибаются все, и если мы признаём нашу общую человечность, нашу общую хрупкость и склонность нелепо выглядеть и нелепо высказываться по тысяче раз на дню, надлежит дозволить этим ошибкам раствориться в небытии.
— Понимаешь, в чем дело… И мне больно это говорить. С тобой уже не очень интересно. Ты по двенадцать часов в день торчишь за столом, а результата ноль, только цифры, которых через неделю не будет и никто про них не вспомнит. Твоя жизнь не оставляет никаких следов. Никаких доказательств.
— Да иди ты на*, Мерсер.
— Хуже того, ты больше ничего интересного не делаешь. Ничего не видишь, ничего не говоришь. Дикий парадокс в том, что тебе кажется, будто ты в центре всего и от этого твое мнение ценнее, но из тебя самой утекает жизнь. Небось уже который месяц вне монитора ничем не занималась, а?
— Ты все-таки мудак.
— Ты наружу-то еще выходишь?
— А ты, значит, интересный? Идиот, который делает люстры из дохлых зверей? Ты, значит, у нас звезда завораживающая?
— Знаешь, что я думаю? Я думаю, ты думаешь, будто ты думаешь, что, пока ты сидишь за столом и рисуешь смайлики, жизнь твоя ужасно увлекательна. Ты комментируешь, вместо того чтоб делать. Видишь Непал на картинке, жмешь смайлик, и тебе кажется, что ты сама туда съездила. А если взаправду поедешь, что будет? Ах, твой сферический рейтинг мирового мудачья упадет ниже уровня! Мэй, ты сама-то понимаешь, как с тобой запредельно скучно?
-Мэй, ты какая-то невероятная. Такая сосредоточенная, такая собранная, а посреди всего этого дикие провалы. Ты пошла обедать без телефона?
-Извини.
-Да нет. Мне это в тебе и нравится. Ты помесь человека с радугой.
О соцсетях:Дело не в том, что я не социален. Я вполне социален. Но ваши инструменты производят неестественные, экстремальные социальные потребности Никому не нужен такой уровень контакта. От него никому никакой пользы. Он не насыщает. Это как снэки. Знаешь, как создают мусорную еду? Научно вычисляют, сколько именно жира и соли нужно, чтобы ты продолжала есть. Ты не голодна, пищи тебе не надо, пользы она не приносит, но ты поглощаешь эти пустые калории. Вот что вы продаете. То же самое. Бесконечные пустые калории в социально-цифровом эквиваленте. И рассчитываете их так, чтобы они тоже вызывали зависимость.