Ведьмак Геральт не понаслышке знает реальную цену борьбы со злом. С помощью меча и колдовских заклинаний истребляет он зло. А его верный товарищ Лютик сочиняет баллады о бессмертных подвигах и прекраснейших дамах, которые встречались на пути их следования.
Понятия не имею, что надо делать, когда женщина плачет. Один менестрель, с которым мне пришлось познакомиться в Каэр Аранхрой, в Уэльсе, утверждал, что самое лучшее в таком случае — расплакаться самому. Даже не знаю, то ли он шутил, то ли говорил серьезно.
Критик книгу фэнтези не читает – да никто от него этого и не ждет. Ограничив сферу рецензирования только прочитанными книгами, критик стал бы проделывать титаническую работу за плевые деньги, а такое можно пожелать лишь дурням да заклятым врагам. Такое рецензирование рассудительный критик предоставляет обожателям фантастики, авторам писем в редакции. Оные обожатели с таким запалом и рвением рецензируют все, что им под руку попадает, что им вообще нет нужды платить.
Я несу ее на внутренней поверхности век.
Когда ко мне пристают с расспросами об истоках, то есть о так называемом происхождении моего увлечения литературой фэнтези, о том, что подвигло меня самого заняться этим жанром, я обычно не колеблясь называю Толкина. Как правило, после этого на лице вопрошающего отражается недоумение и разочарование – он, конечно же, думал услышать нечто невероятно оригинальное, что-нибудь о мрачной тайне, скелете в шкафу, урагане страстей, глубоких пороках души, скрытых комплексах и сумрачных закутках моего «Я» – словом, обо всем том, что, по мнению читателя, должно скрываться в естестве писателя, то есть о тех чертах и черточках, которые оправдывали бы дерзость, позволившую предложить читателю все то, что бурлит у автора в душе. А по мнению читателя, у автора в душе должны бурлить и петь никак не меньше, чем Третий Бранденбургский концерт либо Пендерецкий. А если оказывается, что у автора бурлит и поет исключительно в легких, либо в нижнем отделе кишечника, или же если репертуар мелодий и текстов его души не поднимается выше песенки «Жил да был черный кот за углом», или «Sur le pont d'Avignon», то читатель вправе почувствовать разочарование.
Что может быть хуже идиота в лесу?
Тот из вас, который крикнул, мол, ничто, был не прав. Есть кое-что похуже, чем идиот в лесу.
Это кое-что — идиотка в лесу. (с)
Унитаз, открытый в таинственный и враждебный лабиринт каналов и труб, был угрозой — он не мог оставаться открытым, не защищенным, ведь "нечто" могло из него выйти и застигнуть спящую Ренату врасплох.
Идиотку в лесу — внимание, внимание! — можно узнать по следующим приметам: во-первых, ее слышно на расстоянии полумили, во-вторых, каждые три-четыре шага она неуклюже подпрыгивает, напевает, разговаривает сама с собой, в-третьих, валяющиеся на тропинке шишки пытается пнуть ногой, но не попадает ни по одной.
Где те времена, когда пророк Магомет, намереваясь встать и отправится в мечеть и в то же время не желая будить прикорнувшего в рукаве его одеянии кота, отрезал рукав ножницами?
Поэтому он и отрекается, хоть и любит тешиться мыслью, что кое-кто ждет его, думает о нем и тоскует на острове Гонт. Это тешит его. Как же безобразно по-мужски!
Чем живее и проницательнее ум, тем прекраснее фантазии, которые он в состоянии создавать.
Безделье, как говорится, надо заслужить
Писатель обманывает читателя, влача его по бездорожьям собственного воображения.
Кабы мне бы да женицца, Вот бы я бы был бы рад! Я бы, значить, стал бы брицца Каждый день пять раз подряд!