Недалёкое будущее, человечество активно уничтожает груз цивилизации: жжёт книги, ломает машины, уничтожает произведения искусства. Но последние содержат в себе что-то, что мешает делать это с удовольствием.
Мир спал, освещённый луной.
А на его ладони лежала Улыбка.
Толпа выла, и руки клевали портрет, словно голодные птицы.
Женщина на картине улыбалась таинственно-печально, и Том, отвечая на её взгляд, чувствовал, как колотится его сердце, а в ушах будто звучала музыка.
— …Человек ненавидит то, что его сгубило, что ему жизнь поломало. Так уж он устроен. Неразумно, может быть, но такова человеческая природа.
- Вот увидите: ещё появится башковитый человек. Человек с душой.
- Не будет того.
- А я говорю, появится. Человек, у которого душа лежит к красивому. Он вернет нам - нет, не старую, а, так сказать, ограниченную цивилизацию, такую, чтобы мы могли жить мирно.
- Не успеешь и глазом моргнуть, как опять война!
- Почему же? Может, на этот раз все будет иначе.
Тут все дело в ненависти, ненависти ко всему, что связано с Прошлым. Ответь ты мне, как мы дошли до такого состояния? Города - груды развалин, дороги от бомбежек - словно пила вверх-вниз, поля по ночам светятся, радиоактивные... Вот и скажи Том, что это, если не последняя подлость.
Том мысленно перебрал праздники, в которых участвовал за последние годы. Вспомнил, как рвали и жгли книги на площади, и все смеялись, точно пьяные. А праздник науки месяц тому назад, когда притащили в город последний автомобиль, потом бросили жребий, и счастливчики могли по одному разу долбануть машину кувалдой!..
А если хоть кто-нибудь или что-нибудь, чего бы мы не ненавидели?
Человек ненавидит то, что его сгубило, что ему жизнь поломало.
Том замер перед картиной, глядя на нее. - Ну, плюй же! У мальчишки пересохло во рту. - Том, давай! Живее! - Но, - медленно произнес Том, - она же красивая! - Ладно, я плюну за тебя!
Не торопитесь. Вот увидете: еще появится башковитый человек, который ее подлатает (цивилизацию). Попомните мои слова. Человек с душой.
Мир спал, освещённый луной. А на его ладони лежала Улыбка. Он смотрел на неё в белом свете, который падал с полуночного неба. И тихо повторял про себя, снова и снова: «Улыбка, чудесная улыбка...»