Судьба переменчива и непредсказуема. Откомандированный в Аусбург следователь первого ранга Курт Гессе даже предположить не мог, что вместо этого окажется в Ульме. В городе, где не любят Конгрегацию. В городе, где страх потерять прибыль куда сильнее, чем страх Божий. В городе, где ночные улицы смертельно опасны. И именно здесь Курта ждет новое расследование, к которому он, как оказывается, не готов ни физически, ни морально…
Быть великодушным легко, когда ты победитель.
Самая большая подлость, какую только может совершить судьба по отношению к нам — исполнить наши желания.
Не всегда то, что приятно, так уж полезно, чаще наоборот.
- Года два назад я сказал бы, что вам завидую и что хотел бы увидеть живого оборотня или стрига... - А теперь? - Теперь не скажу. - Умнеете.
Обсуждать манеры других - это единственный верный путь держать в узде собственные.
Но, как говорил один приходской священник, выходя из дома терпимости - «не делай, как я делаю, делай, как я говорю»...
– Плюнь в лицо тому, кто утверждает, что мудрость измеряется прожитыми годами.
Не давай воли телу. Отпускай его, когда нужно, но не позволяй командовать.
– Мне нельзя на костер, – оторопело пробормотал сторож. – У меня семья…
Знаете, есть три возраста у человека. Первый, когда можно гулять всю ночь - и утром по виду этого не скажешь; второй - когда всю ночь гулял, и утром это заметно, а третий - спал, как убитый, а утром такой вид будто всю ночь гулял...
...самая большая подлость, какую только может совершить судьба по отношению к нам — исполнить наши желания.
Жизнь — как озеро, и любое наше деяние — как брошенный в него камень, от которого расходится волнение. Волна идет от тебя, ударяется в другой берег и возвращается, а вернувшись, бьет по тебе.
Откровения — это шаг через порог, отделяющий простое знакомство от чего-то большего.
— Быть великодушным легко, когда ты победитель.
Я люблю протокольный язык, — заметил он мрачно. — Он допускает извалять в грязи, не сказав при этом ни единого оскорбительного слова…
- Этот город начинает действовать мне на нервы, - оборвал Курт раздраженно. -Едва ль не всякая блоха готова судебным порядком отстаивать право на свою собаку...
До сих пор его выходы в высокое общество и посещения замков начинались со слов "вы арестованы" либо же, в лучшем случае, "ответьте на пару вопросов", <...>
жизнь – как озеро, и любое наше деяние – как брошенный в него камень, от которого расходится волнение. Волна идет от тебя, ударяется в другой берег и возвращается, а вернувшись, бьет по тебе. Можно и вовсе не входить в воду, стоять на берегу, а можно просто следить за тем, чем швыряешься.
Человек может все. Создавая венец природы, Господь заложил в него многое, заложил главное — способность учиться, и учиться всему. Нужно лишь желание, время и верный подход, но — человек может все.
Злость, если уж она прорывается, должна быть холодной, тогда она может и помочь.
... майстер инквизитор, — тихо вмешалась Мария фон Хайне, бросив исподтишка взгляд на отца. — Неужели вам самому никогда не случалось любить?
— Увы, — кивнул он, — был такой casus.
— Отчего же «увы»?
— Скажем так — мы с нею не сошлись в убеждениях.
— И… — краснея, словно мак, выговорила та. — Чем же все кончилось?
— Я ее сжег, — пояснил Курт, изобразив любезную улыбку.