Главный герой вышел из возраста ученичества. И ему предстоит первый в его жизни выход за пределы Города, странного громоздкого сооружения, передвигающегося на колесах. Рельсы собирает впереди и снимает сзади специальная Гильдия. Наш герой — из другой гильдии — Разведчиков Будущего. Ему предстоит разведывать путь для города, но для «крещения» он должен сходить в «прошлое», в те места, где город только что прошел. И тогда выясняется, что «прошлое» и «будущее» — не просто направления, это...
"За пределами Города..." Значит, мне предстоит выйти за его стены,
значит, мне как ученику гильдии станут доступны места, доселе запретные
для меня и поныне запретные для большинства жителей Города. Ясли полнились
слухами о том, что же находится за пределами Города, и мне самому
доводилось строить на этот счет самые невероятные домыслы. Рассудок
подсказывал мне, что явь не угонится за нашими фантазиями, и все равно
передо мной раскрывались перспективы ослепительные и страшные. Неспроста
гильдиеры набросили на них плотные покровы тайны: вероятно, за стенами
Города скрывается что-то столь ужасное, что за разглашение природы этого
ужаса возможна лишь одна достойная кара - смертная казнь...
Ветер принес облака, и они стелились в нескольких дюймах над почвой
плотной белой пеленой. Они клубились вокруг Гельварда, обтекая его тело.
Рот оставался ниже облаков, глаза видели их сверху.
Гельвард смотрел поверх облачной пелены. Сквозь жидкую, разреженную
атмосферу взгляд проникал далеко-далеко на север.
Гельвард очутился на краю бытия; вся громада мира лежала перед ним,
как на ладони.
Он мог бы сейчас объять взглядом весь мир.
К северу от Гельварда земля была плоской, ровной, словно крышка от
стола. Но впереди вдалеке она вздымалась вверх, симметрично изгибаясь с
обеих сторон и взрезая горизонт исполинским шпилем. Шпиль тянулся в небо,
все сужаясь, становясь все изящнее и острее, и невозможно было определить,
есть ли у этого острия конец.
Шпиль переливался яркими красками. У основания - обширные коричневые
и желтые мазки, переслоенные зеленью. А дальше на север - синева, чистая
глубокая синева, от которой становилось больно глазам. И поверх всего
этого - облака, тонкие белесые завитки и хлопья, а то и плотные скопления
ослепительной белизны.
Солнце садилось. Наливаясь пурпуром, уходило на северо-восток за
немыслимый вогнутый горизонт.
Солнце выглядело все так же. Широкий плоский диск, сплющенный по
экватору, а к полюсам, вверх и вниз, выгнутый длинными заостренными
копьями.
С того дня, как Гельвард впервые вышел из Города, он видел солнце так
часто, что облик светила уже не вызывал у него вопросов. Но теперь он
понял: его собственный мир, его планета имеет точно такую же форму.
— Там слишком уютно, — заявил он. — Половина народу в Городе и знать не знает, что творится снаружи, и не думаю, чтобы им очень-то хотелось об этом узнать. — А зачем им знать? В конце концов, если у нас все идет гладко, это просто не их забота.
Было ли в истории хоть одно цивилизованное общество, на время выменивавшее себе женщин ради единственной незамысловатой цели - осчастливить его одним ребенком?
— Судя по их виду, они здорово голодны, — шепнул он мне. — Ничто в целом свете не может так сплотить их в работе, как надежда пожрать.
Она склонилась ко мне, слегка подталкивая в грудь, и вдруг, подняв руки, сомкнула их у меня на шее, и я почувствовал на губах ее губы. — Не говори ничего, — шепнула она. — Просто мне очень жаль, что мы поссорились.
Оставшись один,сразу замечаешь вокруг куда больше, чем в компании.
Разве вам невдомек, что наш мир таков, каким мы его воспринимаем? Ваши органы чувств обманывают вас.
Мы живем в плену аксиом...
Из того, что человек неправ, еще не следует, что он дурак.