Двое путников двигаются на юг, они бегут от холодных объятий Зимы, и от смерти которую она несёт. Но когда один из путников подворачивает ногу, его сотоварищ бросает спутника на произвол судьбы. Но бедняга твердо намерен выбраться и выжить несмотря ни на что, ведь его любовь к жизни так велика.
- Хорошо бы иметь хоть два патрона из тех, что лежат у нас в тайнике, - сказал один. Голос его звучал вяло, без всякого выражения. Он говорил равнодушно, и его спутник, только что ступивший в молочно-белую воду, пенившуюся по камням, ничего ему не ответил.
Он шел следом другого человека, того, который тащился на четвереньках, и скоро увидел конец его пути: обглоданные кости на мокром мху, сохранившем следы волчьих лап.
Полдня он лежал неподвижно, борясь с забытьем и сторожа волка, который хотел его съесть и которого он съел бы сам, если бы мог.
- Послушай-ка, Билл, я вывихнул ногу. ...Билл ковылял дальше по молочно-белой воде.
волк едва-едва боролся, а рука слабо его держала — другая рука тоже потянулась, чтобы схватить зверя. Через несколько минут человек всем своим весом опрокинулся на зверя. Руки были слишком слабы, чтобы задушить волка, но он прижался лицом к пушистому горлу, и рот его был полон шерсти. Через полчаса человек почувствовал в своем горле какую-то теплую струю. Это не было приятно… Словно растопленный свинец вливался ему в желудок. Он глотал, напрягая всю свою волю. Затем он перевернулся на спину и заснул.
надежда не хочет считаться с опытом.
И все-таки ему хотелось жить. Было бы глупо умереть после всего, что он перенес. Судьба требовала от него слишком много. Даже умирая, он не покорялся смерти. Возможно, это было чистое безумие, но и в когтях смерти он бросал ей вызов и боролся с ней.
Только жизнь заставляет страдать. Умереть не больно. Умереть - уснуть. Смерть - это значит конец, покой. Почему же тогда ему не хочется умирать.
Такова жизнь, а? Суетливая и скоротечная. Ведь только жизнь рождает страдание. Мертвому не больно. Умереть - уснуть. Бездействие, покой. Так почему же он не согласен умирать?
он тоже зарычал, свирепо, как дикий зверь, выражая этим страх, который неразрывно связан с жизнью и тесно сплетается с ее самыми глубокими корнями.