Рецензии на книгу «Сердце тьмы» Джозеф Конрад

Take up the White Man's burden, Send forth the best ye breed
Go bind your sons to exile, to serve your captives' need;
To wait in heavy harness, On fluttered folk and wild--
Your new-caught, sullen peoples, Half-devil and half-child.

Rudyard Kipling, "The White Man's Burden", 1899.

Польский классик английской литературы вычурно рассказал нам о распаде человеческой личности. Повесть коротка, но читается медленно и натужно. Нет, не из-за плохого языка или философских отвлечений. Все дело в тяжелой, давящей атмосфере, которая с первых страниц окутывает вас и не отпускает даже после прочтения.

Действие начинается в устье Темзы. Новиков-Прибой писал об этих местах так: «Отсюда через каких-нибудь три часа можно было добраться до Лондона, до огромной и туманной столицы, где какие-то таинственные воротилы заправляют всей мировой политикой». Удивительно, но Конрад писал почти о том же.

По форме повесть – лишь морская байка, рассказанная в ожидании отлива. Все как будто в тумане, узнаваемо, но не названо по именам. Тут и условная Бельгия, и условная река Конго. И, следовательно, условное Свободное государство Конго, печально знаменитое личное владение короля Бельгии.

Конрад пишет о том, как без других белых людей, без привычных условностей высокоморальные чиновники, агенты, сотрудники превращаются… В кого же они превращаются? В монстров? Дикарей? Нелюдей? Он и сам не знает, но именно это выпадение из цивилизации, возрождающиеся кровавые инстинкты, сюрреализм происходящего на «первобытной» реке повергает его героя в ужас, настоящий ужас, который не покидает его потом и в Лондоне, и в городе, похожем на «гроб повапленный».

Все функционирует плохо, люди проводят недели и месяцы в бессмысленном ожидании. Редкая сеть внутренних станций связана лишь рекой, по которой иногда ходит постоянно ломающийся пароход. А вокруг пространство, история которого еще не началась, застряла в «начале времен». Это странно перекликается со словами Федосеева о Сибири. Он говорил, что «эта земля еще не имеет сказаний, у нее нет даже прошлого».

И это наводит на другую таежную ассоциацию. Как отличаются ощущения Арсеньева, например, в книге "Сквозь тайгу" от переживаний героя Конрада! Оба они плывут по рекам в неизведанном краю, пытаясь отыскать какие-нибудь источники экономической активности. Однако в Конго целью было столь неприкрытое хищничество, что это давило на его участников, уродовало и убивало. Дистанция между туземцами и европейцами не просто больше, чем у Арсеньева и аборигенов Уссурийского края. Это пропасть, Марианская впадина, расстояние от Земли до Луны, астрономическая единица, все что угодно, но контакт в принципе не может состояться. И это действительно страшно.

Определенно, если бы где-то проводился конкурс на максимальное несоответствие обложки содержанию книги, мы бы сейчас созерцали победителя − всё равно что издать классификацию психических болезней под обложкой "Доктора Айболита". Я здесь даже ни на йоту не утрирую, просто диву даюсь − бывает же.

"Сердце тьмы" я не просто люблю: я считаю его, несмотря на малый объем, одной из лучших прочитанных за всю жизнь книг. В ней мне равно ценны достоинства и недостатки − точнее то, что, по привычке к оценке экстерьера, на первый взгляд можно счесть недостатками: навязчивые описания удушающего африканского пейзажа (вечные "темный", "мрачный", "глушь" etc − не самая богатая словесная палитра, казалось бы) или периодические забегания рассказчика вперёд фабулы. На деле недостатками это, конечно, назвать нельзя, поскольку "Сердце тьмы" в практическом смысле − очень действующая штука. Иными словами − хотя, отдам должное, стиль Конрада хорош и даже очень, − эта книга по сути своей настолько не текст, насколько не являются им лучшие романы человечества. Производимый эффект выходит за рамки возможного эстетического воздействия − недаром история о поисках лучшего агента компании по добыче слоновой кости представлена именно как история, изустный рассказ очевидца со всеми его огрехами и несовершенствами. Там не надо ничего украшать, литературно обрабатывать; там нечего украшать.

Вязкое, засасывающее повествование о путешествии на пароходе в сердце Африки − "сердце тьмы" − к таящемуся в глубине его царю демонов под личиной лучшего агента компании господина Куртца отчасти основывается на биографии Конрада − он и сам в неполные тридцать поднимался на пароходе по Амазонке и чуть не умер от малярии. Риск, если, конечно, можно так выразиться, он оправдал целиком и полностью − на страницах его повести благодаря все тем же навязчивым описаниям и тошнотворным подробностям оживают первые века человечества; время течет вспять; в дикаре-каннибале узнаешь собственное лицо; глушь, разговаривая с человеком, затягивает его душу в себя и преображает, отдирая психические напластования нескольких десятков тысяч лет, обнажая то, что таится под ними. Писал об этом не только Конрад: можно вспомнить замечательную новеллу Цвейга "Амок" о сумасшествии белого человека в африканских джунглях. Однако именно у Конрада удалось мне этот процесс не воспринять как концепт, но ощутить на себе, на собственной психике − и это был бесценный опыт, возвращающий к детскому наивному восприятию равно мира и искусства.

Достигается такой эффект, как обычно и достигаются такие эффекты: разум уступает место древнему чутью, перо шифрует под происходящее вовне происходящее внутри. Не надо быть психологом, чтобы в путешествии по реке видеть путешествие вглубь себя, а под "сердцем тьмы" понять средоточие собственного бессознательного: это идея не бог весть какой новизны. (И не устаревает − сразу вспоминается пара фильмов: "Агирре − гнев божий" о плавании одержимого конквистадора в поисках Эльдорадо и вольная экранизация повести − "Апокалипсис сегодня", где место Африки занимают пораженные войной джунгли Вьетнама.)

Вопрос в том, как реализована эта идея. Цепляется ли автор за "психологическую" оболочку, логическим образом выстраивая костяк сюжета? О нет. Сюжета как совокупности действий − "приключений", вернемся к обложке, прости Господи − здесь практически нет, если, конечно, не считать действиями мимолетное нападение дикарей, вечный ремонт парохода и безостановочные размышления рассказчика о сущности господина Куртца. Да, здесь не будет ничего, поражающего взор: даже головы на колышках вокруг домика Куртца будут мирно улыбаться читателю (и я опять нисколько не утрирую), а сам читатель к концу повествования отучится воспринимать эти жизненные мелочи иначе, нежели в качестве частных реализаций общей, ммм, атмосферы. И даже тот самый Куртц, путешествие к которому занимает три четверти книги и чьи бесчисленные дарования роднят его разве что с Аполлоном − не потому ли и стал он Дионисом, запутавшимся в собственном кошмаре? − не удостоит нас потрясающей речью: пара коротких диалогов, упоминание здесь и там; и кончено. И только потом приходит понимание, что иное здесь и невозможно, иное превратило бы страшную и блаженную в своей естественности историю в натянуто искусственное литературное произведение.

Образ Куртца занимает меня давно. Это "универсальный гений" (ораторское искусство, политика, музыка, рисование, писательство, а в "Апокалипсисе..." у него на столе недаром лежала "Золотая ветвь" Фрезера и подобные труды), подпавший под власть низменных инстинктов своей души, заблудившийся в собственном психозе − не потому, что он злодей, а потому, что изначально он умен и на редкость чуток. Он способен всматриваться в себя и себя слушать. Ему не указ никто из людей − все, собственно, только и делают, что поют ему дифирамбы: "он добр", "у него большие планы", "он изменит всё" − сила его дарований по праву возвышает его над другими... и она же делает его одиноким.
"Но дикая глушь рано его отметила и жестоко ему отомстила за фанатическое вторжение. Думаю, она шепотом рассказала ему о нем самом то, чего он не знал, о чем не имел представления, пока не прислушался к своему одиночеству, и этот шепот зачаровал его и гулким эхом отдавался в нем, ибо в глубине его была пустота..."
В "Апокалипсисе сегодня" та же мысль выражена предельно лаконично: "Он мог бы стать генералом, но вместо того он ушёл в себя".

Я очень не люблю, когда из таких историй пытаются вывести простую мораль a la "не стоит долго смотреть в бездну" или "гений и злодейство суть две грани одной монеты" − как правило, это ярлыки, скрывающие за собой избыток умственной и недостаток душевной работы. Говорят, что Куртц представляет собой освобожденное бессознательное рассказчика, одновременно плодотворное и ужасное в своей дикости, − возможно, именно поэтому логический и ценностный анализ здесь пасуют. Как писал Конрад, принципы сползают с человека первыми, ну а эти категории, попробую продолжить, идут сразу же вслед за ними. Не то чтобы попыток истолкования и оценки не было − они есть и в самом романе, но четкой картины нет и не будет. И это хорошо. Попробуйте понять более глубоким образом. Куртц оступается, зайдя очень далеко на пути самопостижения − в те области, до которых мало кто доходит, поскольку обыкновенно нет на то желания. (Пробудит ли его книга, зависит, верно, от читателя.) Если бы он вернулся оттуда, он был бы Героем уровня мифов. Но он оттуда не вернулся; его личность раздавил океан, поглотили джунгли. Пусть так, но это была та самая пропасть, которая всегда лежит рядом с высотой.

Что до меня, то я люблю книги, которые выводят человека за пределы его личности, и в целом, со всей доступной мне искренней наивностью, полагаю в этом главное назначение искусства. Посему даже книжка с таким финалом на фоне литературы, чествующей эмоции, действия и прочие злоключения личностей с легким налетом душевных порывов, воспринимается просто как глоток воды в пустыне. Джозеф Конрад, ты моя любовь. Недаром лет в 17 я хотела отпраздновать медовый месяц в дельте Амазонки, ахаха.

Напоследок занимательный факт: на удивление прекрасен в книге... юмор. Да-да. Хорошим юмором, как видно, каши не испортишь. (Этот подход напоминает мне, в частности, мелвилловского "Моби Дика" .)

P.S. Если вы хотите глубже погрузиться в атмосферу африканских джунглей, но живете, так уж сложилось, в мегаполисе развитой страны, рекомендую: +30, час езды в набитой маршрутке. Не знаю почему, но в какой-то момент я отчетливо поняла, как же пахнет пресловутое гниющее мясо гиппопотама.

"Сердце тьмы" как-то странно наложилось на то, где и как я его читала, поэтому не стало для меня настоящей книгой, а перевоплотилось в некое подобие эссе. Впрочем, это мои тараканы, это я туки-туки за себя, перестраховываюсь и объясняю, почему я на книжку смотрю даже более поверхностно, чем обычно.

Метафора, в общем-то, тоже не настолько сложная, чтобы в ней утонуть. "Сердце тьмы" — это не только сам чёрный-пречёрный континент, где творятся всякие непотребства, не только мучения оказавшихся там и бред лихорадки, но и попытка проанализировать собственные внутренние помыслы на фоне точно такого же переваривания самих себя другими персонажами. Конрад несколько специфичен в своём стиле, так что не всем он понравится. Если его читать прямо так, с наскоку, то можно и плюнуть в недоумении: джунгли-шмунгли, негры-шмегры, лихорадка-шмихорадка, что вообще такое происходит, где экзистенциальная бездна и тайны самобытия, на которые фапал Генри Миллер, это же просто какой-то нэшнл джиографик без гламурного глянца, а со всеми прелестями жизни в климате, где гниёшь заживо. Вот поэтому и не надо его читать с наскоку и залпом (как я, надо было растянуть), лучше по чайной ложке, чтобы выработать в себе постепенно иммунитет к этой лихорадочной атмосфере и, конечно, к нежному аромату гниющего гиппопотамьего мяса, куда же без него.

Прочитать "Сердце тьмы" я бы советовала перед "Путешествием на край ночи", чтобы иметь возможность провести аналогии. Душная влажная тьма, мерзкая жара, всё с неприятными эпитетами. На фоне этого жаркого, влажного марева смутно виднеются какие-то персонажи, которых без рюмки не поймёшь. Главный герой (точнее, рассказчик) маловнятен, все остальные - тоже. Более-менее в костяк плоти облачён некто Куртц, но и эта его телесность сомнительна, потому что всё его существование и величие мы знаем с чужих слов, сомнительные рассказчики, верить им никак.

Интересно, что можно рассмотреть "Сердце тьмы" под другим углом. Если "не другой" угол — это тот факт, что без налёта цивилизации человек постепенно звереет и превращается в странное и неприятное нечто, то "другой" — да ведь ничего не изменилось. Африка, да, но люди всё те же, просто немножко изменился антураж и сфера их интересов стала более выпуклой для нашего незамыленного глаза. Всё так же они хотят материальные блага (слоновую кость), хотя с собой в могилу её не унесёшь (тут можно поспорить, в могилу-то унесёшь, но вряд ли она тебе там пригодится). Всё так же распыляются на низменные страстишки, дают себе волю быть агрессивным по отношению к более слабым и подчинённым, стремятся посильнее накрячить тех, кто наседает на них сверху. И "сердце тьмы", оказывается, вовсе не зависит от географии или чёрного континента, оно всегда где-то здесь с нами за пазухой.

Жалко, что моя любовь с Конрадом не сложилась, но я перемещу локус вины на этот чёртов-чёртов внешний мир и попробую ещё разочек позже. Даже при моём спокойном отношении к повести нельзя не отметить, что она хороша и по достоинству занимает своё место в пантеоне вечного и незыблемого мастрида классики для всех-всех-всех.

Заметки о читаемом в телеграме

По морям, по волнам...

Не нашёл аудиоверсию сборника Конрада с нужным мне содержанием, потому отзыв на прослушанное (прочитанное) будет помещена под этим изданием.

Начнём с того, что это моё первое знакомство с Конрадом. Английским писателем польского происхождения, уроженцем Российской империи. Знакомство первое, а вот имя писателя у меня на слуху, так чтобы не соврать, вот уже с полстолетия — страстно обожаю лемовские «Рассказы о пилоте Пирксе» и как раз в рассказе «Условный рефлекс» Лем упоминает Конрада в качестве одной из характеристик своего персонажа, который «... читал Конрада и с пылающим лицом мечтал о великом молчании Галактики». Имя нового писателя запомнилось, но вот составить с ним более тесное знакомство пока не получалось. Однако время пришло.

Первые две повести («Сердце Тьмы» и «Юность») связаны между собой фигурой рассказчика, который, будучи бывалым моряком, рассказывает своим слушателям некоторые странные и яркие происшествия из своей бурной морской жизни. Поскольку всё происходит в начале XX столетия, то речь идёт о парусно-моторных судах и иногда о пароходах. Мир на тот момент хотя и был открыт практически весь, однако исследован не полностью, да и полудикарских народов ещё хватало (хотя для них это белые скорее являются дикарями), и потому некоторые рейсы были наполнены странными происшествиями и встречами с самыми разными и порой не менее странными людьми. Например, чего стоит белый, который сумел проникнуть в самое Сердце Тьмы и стать там некоронованным королём одного из африканских племён, стать для них едва ли не полубогом — ну как же, ведь он с лёгкостью распоряжался жизнями негров и не чурался украшать частокол отрубленными головами (чего не сделаешь ради слоновой кости!). Вот вам конкретный пример поведения цивилизованного европейца, который вовсю пользуется дикарскими методами устрашения и покорения…

А повести «Юность» и «Тайфун» повествуют нам о трудных рейсах с происшествиями и непогодами: в первом случае на судне вспыхивает пожар груза, во втором корабль попадает в самый центр тайфуна. И конечно же всё содержание повестей состоит из описаний поведения людей в этих обстоятельствах и об испытываемых ими чувствах и переживаниях.

На мой взгляд это вполне добротная качественная интересная маринистика, сопряжённая ещё и с человековедением и человекознанием. Однако на меня особого впечатления эти произведения не оказали. Возможно потому, что прочитаны не в том возрасте (раньше надо было читать Конрада, раньше!), но скорее просто из-за полюбившегося мне отечественного писателя-мариниста Станюковича. Как говорится, сравнение оказалось не в пользу польско-английского автора. Просто Станюкович и ближе, и понятнее и теплее, что ли.

Прочитано по совету от feana — спасибо большое за пинок в сторону автора, иначе я так бы и дотянулся до Конрада. Но ещё беру на себя обязательство прочитать «Фрея Семи Островов».

Конрада очень нелегко читать.

В его сильный повестях и романах (а я считаю большинство его романов очень сильными) несколько уровней смысла, прекрасно созданное, если можно так выразиться, "нагнетенное" настроение, сильнейшие аллегории.

Основную аллегорию "Сердца тьмы" все хорошо знают по фильму "Апокалипсис сегодня", в котором Фрэнсис Форд Коппола перенёс действие во времена вьетнамской войны и сделал главных героев военными.

Сердце тьмы - это роман, который очень сильно повлиял на умы начала 20 века, потряс не только читательскую публику, но и писателей - Фолкнера, Элиота, Хэмингуэя, Форда.

Эмигрант, родными языками которого были русский и польский, Конрад достиг необыкновенных высот во владении английским, это отмечали многие писатели 20 века.

Конрада трудно отнести к какому-то определенному жанру. Его романтизм, импрессионизм и поиск новых методов повествования, оказали безусловное влияние на литературу модернизма, его же творчество часть литературных критиков относит к модернизму, часть - нет.

Если Вы прочитали "Сердце тьмы" и решили, что это детский приключенческий роман, не стоящий внимания, то я извиняюсь за грубость, но Вы совершенно не поняли эту вещь. Перечитайте.

И где истинная Тьма , в дебрях Конго или в человеческих сердцах?

Бремя Белого Человека gone bad

Что, простите, какая Темза? - Спросила я стенку, в которую смотрела, слушая аудиокнижку. Какие почтенные английские джентльмены преклонных годов? Должен же быть Вагнер? Та-да-да-да-та, та-да-да-да-та, вот это вот, вертолёты? Запах напалма по утрам? Я что, скачала не ту книгу?
Стенка мне не ответила, лишь ужас, ужас шевельнулся где-то в отбрасываемых скрюченными и больными деревьями тенях, а я уже плыла вместе с героями на пароходе по извилистой реке в самое сердце Африки, сердце Тьмы. Никто из нас не вернулся из этого путешествия прежним, мы ведь встретили там мистера Курца, который совсем не полковник. Зато уж точно - примечательная личность. О нет, не полковник, а книга оказалась всё же та, только вот без вьетконговцев. И без болтов, без проклятых болтов, пошел ко дну наш пароход.

И бывают такие истории - которые покупают тебя целиком, со всеми потрохами. Эй, я люблю научную фантастику, сопротивлялась я. Причем здесь вообще приключения. Причем здесь Африка, слоновая кость, проклятые каннибалы, славные, кстати, парни, это всё не моё - но было уже поздно. Страшная история Курца, Его вкрадчивый голос, Его горящие глаза-угли, Его миссия, Его пароход, Его слоновая кость не оставила от моих границ камня на камне. Такой уж он, Курц. Его невозможно не любить, как сказала Его нареченная.

Вы себе можете представить человека настолько расстроенного, что он выбрасывает за борт свою единственную пару ботинок? И я все не могу избавиться от ощущения, что я эту историю не читала - я ею болела, меня ею лихорадило, плохой болезнью их джунглей, которую может пережить мало кто из европейцев.
О чем эта повесть? О том, что что-то пошло не так. Назначение флегматичного и рассудительного капитана на пароход пошло не так. Миссия по сбору слоновой кости пошла не так. Попытка принести диким, понимаете, дикарям цивилизацию у Курца пошла не так. И ужас, ужас что получилось.
Ужас, ужас, наверное, получается всегда, когда кто-то наделен таким страшным даром, как у Курца - даром абсолютной харизмы. Даром, позволяющим обладать всем, даже стать богом. Ох и злым же богом. "Убивайте всех скотов" - богом.

Но какая же все-таки хорошая книга, а! Я лет десять не читала таких плотных книг, таких маленьких, страшных, лихорадочных, глубоких книг, чтобы вот раз - и в самое Сердце Тьмы.

А жалко всё-таки, что "русскому, сыну архиерея" не нашлось места в фильме.

Стандартная история «послушайте-ка-что-я-вам-расскажу», и, казалось бы, вполне интересная – действие, как-никак, разворачивается на загадочном африканском континенте, – если бы не одно но: упор сделан на одного персонажа, причем малоприятного, причем, как в большинстве романов, повестей и рассказов, написанных по подобной кальке, причина зависания рассказчика именно на нем не вполне обоснована. По себе знаю, что подобное бывает вовсе без всякого повода, ну или с поводом, но словами его выразить трудно; однако все равно бьешься об эту стену, надеясь допытаться у автора, в чем соль-то вообще. И вроде автор и дает объяснения, но какие-то они мутные и, по-моему, не стоящие того, чтобы вокруг них сложился такой продолжительный рассказ. Смущает и то, что оный человек появляется лишь в самом конце и оставляет после себя какое-то совсем смазанное впечатление.

Но здесь вообще, как мне показалось, много недосказанностей. Там коммерческие тайны, поэтому извините, опущу это и это, там какие-то бумаги, в которые отчаянно хочется заглянуть, но автор не дает этого сделать. Да и описание путешествия по реке какое-то скудное, тусклое, неподробное.

Зато идея и описание самого сердца тьмы и пути к нему, загадочность далекой и недружелюбной земли – все это показано сильно и как-то неуловимо притягательно, пробирает аж до мурашек.

В целом выкатилось в среднюю оценку, но прочитать, пожалуй, стоит. На эту историю можно взглянуть с разных сторон – и через чисто «африканскую» призму, и человеческую.

Это произведение пошло у меня в комплекте с фильмом "Апокалипсис сегодня", который, как известно, базируется именно на Конраде. Фильм великолепен до жути, но и повесть ему не уступает.

"Сердце тьмы" - неспешная с виду хроника путешествия английского моряка вглубь Африки. Несмотря на все атрибуты колониального рассказа - неизменные станции, окруженные джунглями, лихорадка, негры-людоеды - "Сердце тьмы" вовсе не является приключенческой байкой, коих тогда писалось множество. Как и все великие произведения, оно перешагнуло далеко за границы жанра. "Сердце тьмы" - жуткая и психологически изощренная картина борьбы цивилизации и природы. Природы дикой, иррациональной и могучей.

Полем битвы служит душа человека. Плавание по реке вглубь диких джунглей одновременно и путешествие в дебри бессознательного, и путь к тому храму, на котором начертано: "Познай самого себя".

Конечная цель - не только затерянная станция, где возомнивший себя богом белый человек творит чудовищные, омерзительные вещи. Это и глубины души, закованной обществом в кандалы. Что есть норма? Что есть безумие? Может ли человек утверждать, что он знает себя? Или его знание - лишь шаблон, навязанный цивилизацией?

Уровень рекомендации крайне высокий. Тем более что сама повесть невелика, и написана превосходным языком (стиль вообще визитная карточка Конрада).

Редкостно занудная и скучная книга.
В основном описывается неисследованная еще Африка. Как интересно это могло быть! Но нет. Приключения? Забудьте. Всё, на что напирает автор - это атмосфера. "Тихо, мрачно, страшно, негры в кустах притаились," - повторяется раз за разом.

И в тишине этой жизни не было ничего похожего на покой. То было молчание неумолимой силы, сосредоточенной на неисповедимом замысле. Что-то мстительное было в этом молчании. Я его ощущал - безмолвное и таинственное, наблюдающее за моими обезьяньими фокусами.

Сюжет очень слабенький, никакой интриги даже близко: скатались по реке туда-обратно, забрали больного. Герои вокруг на редкость отвратительные (и, кстати плохо описанные) - в основном, "коммерсанты", грабящие и эксплуатирующие африканских дикарей.

Теперь же, стоя на склоне холма, я понял, что в этой стране, залитой ослепительными лучами солнца, мне предстоит познакомиться с вялым, лицемерным, подслеповатым демоном хищничества и холодного безумия.

Однако разговоры их напоминали непристойную болтовню пиратов, - разговоры циничные, хищные и жестокие, но отнюдь не мужественные или смелые. Никаких серьезных намерений или предусмотрительности не было ни у одного из этой банды, и они, казалось, даже не подозревали, что это необходимо для работы. Единственным их желанием было вырвать сокровище из недр страны, а моральными принципами они интересовались не больше, чем интересуется грабитель, взламывающий сейф.

Такого якобы особенного Куртца, его "яркую" личность я вообще не поняла. Чего в нем интересного-то? Какой-то тощий больной дядька, вроде как ранее очень красноречивый. Ранее - не знаю, но все встречающиеся по тексту диалоги, с Куртцем и без него, - бессмысленная муть и нагромождение лишних, ненужных слов.
А в конце "ложь во спасение" для невесты Куртца вообще страшно покоробила. Как так можно.

Прочитано в рамках игр Дайте две и Книжное путешествие.

Зов джунглей

Мы приглашаем тех, кто отчаян
В дикие джунгли скорей.

Туман.
Река.
Бродяга
моряк.
Воспитание
Дикость
Человек
Зверь, монстр, чудовище. Ты ведь всегда знал, что он скрывается там, в глубине чащи? В этих непроглядных джунглях твоей души? Беги, сколько хватит сил, зверь всегда сможет тебя найти , от него не скрыться, знай у зверя твое лицо, вернее у тебя лицо зверя, душа зверя, жажда зверя , и в джунглях всегда обитают только звери.
Река-Змея гипнотизирует тебя.
Прогресс
Варварство
Стреляй в джунгли из всех орудий!
Ты проиграл!
Джунгли всегда побеждают.
Обернись.
Ты уже все осознал
Хаос в вещах, делах, мыслях.
Кто такой мистер Куртц?
Шум и гул хриплых голосов, кругом тропики
Тропики Луи, дойди же скорей до края ночи
Тропики Вернора, Познай их гнев на маленьком плоту Сквозь бури, дождь и грозы, Взяв только сны и грёзы
Тропика Томаса, Где твой Грааль король-рыбак? Деревья дренажные трубы, мрачный круг ада, черные скрюченные тела пропитанные болью безнадегой и отчаяньем темные тени болезни и голода. Ты запомнишь все это.
Красноглазые демоны пленили людей!
Людей я вам говорю, вы слышите? Людей!
Здравствуй полуслепой демон хищничества и холодного безумия и призрак белого человека с крахмальным воротничком и выглаженными манжетами, зачем они тебе теперь?
Улыбка не улыбка, я помню ее печать, скрепляющая слова и делающая банальную фразу загадочной.
Кто такой мистер Куртц?
Рутина
Людям сюда приезжающим не следовало бы иметь внутренних органов.
Джунгли дверь в царство тьмы
Изменившие вере пилигримы обречены, оставаться за гниющей изгородью запах разлагающегося трупа нелепое хищничество аромат ничего больше не похоже на реальную жизнь немая глушь подступает сожги все сожги и выкинь руки к небу
Немые дебри примут тебя в свое лоно.
Я слышал имя Куртца
Джунгли полны аристократов бесконечно ждущих ничего еще миг, час, день, год, вечность, секунда и оно пребудет из Европы, главное ждать
Город гроб лихорадит эскиз дамы с факелом и повязкой на глазах.
Куртц диковинка посланец милосердия науки прогресса и черт знает чего еще почему я должен это знать?
Преступление наказание безжалостно но это единственный способ это положит конец всем пожарам
Каморта
Мон пеле
Пизенхолл
Ройваль
Тит Аро Чукву
Баулиндо
Андижан
Шемахы
Wer jetzt kein Haus hat, baut sich keines mehr.
Wer jetzt allein ist, wird es lange bleiben,
wird wachen, lesen, lange Briefe schreiben
und wird in den Alleen hin und her
unruhig wandern
Молчание проникает в самое сердце реальность невидимой жизни говорил Мефистофель из папье-маше
Куртц грядет
Первобытная грязь, первобытный лес, кто мы забравшиеся сюда где обитает мистер Куртц
Видите ли вы его этот рассказ хоть что-нибудь?
Мне кажется я пытаюсь рассказать вам сон и ни одной заклепки
Нашествие ослов Эльдорадо
В этой стране можно все пока ты заколдован но все остальные больны и лишь станции единственные маяки к прогрессу, гуманности ,совершенствованию и просвещению в сердце земли в глубокой тьме скрытом зле обращенном к нам своим ликом фантасмагорическое вторжение
Все ослы издохли
Скоро Я увижу Куртца, очень скоро
Возвращаюсь к первым дня существования мира пустынная река великое молчание без всякой надежды на покой неисповедимый замысел времени больше нет реальность блекнет наградой будут сердечная боль и все же каннибалы славные парни
Бой барабанов
Я лишь ленивый жук ползущий к Куртцу меж величественных колонн давно забытой еще не рожденной цивилизации
Рапозо
Дрезден
Пайтити
Мосул
Сонгми
Гута
Дакшон
Хиросима
Геркуланум
Теночитлан
Ирэм
Кер-ис
Илион
Бой барабанов в сердце тьмы война мир молитва доисторического человека его проклятье мы только призраки
Пали оковы чудовища, но люди остались людьми, ужасно
Услышь первобытный вой звучащего из прошлого и будущее в нем все: ответы, радость ,страх скорбь ,преданность, доблесть ,бешенство, истина.
Принципы тряпка что слетит при первой встряске только вера, вера в вой раба покорившегося странному волшебству и набирающегося спасительных знаний в насколько ветхом убогом и смешном шалаше живет белый человек на берегу великой реки.
Туман
Крик исполненной бесконечной тоски
Глотай латунную проволоку в надежде утолить ненасытный голод.
Мои ботинки полны крови, теперь я больше не услышу голос Куртца его слова пульсирующий свет из сердца тьмы его дар голоса
Вырытый из земли труп мистера Куртца дикая глушь проникла в его вены плоть и душу
Вы не сможете понять в какую тьму первобытных веков может забрести свободный человек вступившей на путь полного одиночества и молчания
Вся Европа учувствовала в создании Куртца кружившись в полуночной пляске обряда славящего его магический поток фраз истребить всех скотов бросив этот памфлет в мусорную кучу прогресса там где покаяться все дохлые кошки цивилизации
Арлекин на берегу посланник Куртца безумный и бессмертный разрушенный дом на холме где отрубленная голова расскажет о тебе самое главное то чего ты не знал пока не преслушался к своему одиночеству пустота в глубине
Час немилости пробил
Бой барабанов наркоз безумия банальные повседневные слова знакомые неясные звуки какие можно услышать в любой день
Его душа заглянула в себя и стала одержима слепой и бесконечной борьбой с самим собой
Темный поток вырывает из сердца тьмы унося меня к морю прочь из призрачной страны мимо вековых деревьев .
Мистер Куртц мертв. Что было у него кроме голоса и взгляда способного разглядеть все бьющееся во тьме сердца .Он подвел итог и вынес приговор
Ужас! Ужас! Ужас!
Он был замечательным человеком.

ШВ 2020 4 "А" BookАшки

История о чиновнике, для которого бремя белого человека оказалось слишком тяжелым. Некий журналист уехал в Африку, дабы заготавливать слоновую кость и нести справедливость и прогресс, а в итоге стал негритянским божеством, завел любовницу-туземку и украшал забор головами врагов. Вот только основную часть книги занимает повествование о том, как к нему долго и упорно добирались. От книги, послужившей основой для "Апокалипсиса сегодня" , наверное, многие ожидали большего. Тем не менее, произведение заслуживает интереса, хоть и кажется несколько сумбурным.