Рецензии на книгу «Объяли меня воды до души моей» Кэндзабуро Оэ
Очень странная вещь, и оценивать ее нейтрально несколько некорректно, на мой взгляд. Были моменты, которые мне совсем не нравились, были такие, которые не произвели никакого впечатления, были и вполне ничего так места, а многое, не отрицаю, могло пройти мимо за сотню километров, потому что не хватило знания контекста. Впрочем, прочитав этот контекст из внешней критики, я всё равно ничего не поняла. Мифологическая переработка действительности? Ну да, повествование вполне загадочное и медитативное, но вот насчет переработки... Если она и есть, то запрятана автором так глубоко, что не для расшифровки средними умами, а в таком случае я не понимаю, для кого пишутся подобные книги.
Предыдущая, кстати, "Футбол 1860 года", эмоционально сильно к себе приковывала. Здесь в какой-то мере тоже внешняя сюжетная линия не так важна, как внутренние мысли и переживания, но персонажи "Вод" как на подбор какие-то ушибленные на всю голову, так что душа их - потёмки, мутные, непонятные, и никакого желания разбираться в них нет.
Главный герой, Ооки Исано, вместе с сыном сбежал от всего мира в бомбоубежище, оправдываясь, что так для его сына-аутиста будет лучше, подальше от других людей. Потом понимаешь, что это ему самому так лучше, он и в прежние-то времена не вписывался, к тому же чувство вины за некоторые эпизоды биографии настолько убило его психику, что этот бетонный бункер стал для него то ли добровольной тюрьмой, то ли местом отшельничества, то ли прижизненным погребением. Неспроста же он в подвале продолбился до земли и закапывал в нее ноги.
А потом он сталкивается с обретающейся по соседству подростковой бандой, их пути переплетаются, из противостояния и недоверия становясь чем-то вроде настороженного партнерства. Вот тогда-то мы и узнаём, в какую кашу могут смешаться человеческие мозги. Поверенный деревьев и китов. Союз свободных мореплавателей. Сжимающийся человек. Голоса птиц. Исано не в себе, но его еще можно понять. А вот что движет этими детьми? Уплыть в море, потому что для них не будет места на суше, все против них ополчатся.
Пока мы не посмотрим на мир их глазами, нам даже в голову не придет, за что на них можно ополчаться в принципе. Ну ладно, с копами подрались - это понятно, однако ведь они говорят о чем-то глобальном. О каких-то мыслях, словах, действиях, которые стразу же противопоставят их всему сущему. Если Оэ и хотел что-то такое донести, то всё мимо, честное слово. Никаких великих идей в поступках этой банды не было вообще, даже их якобы "маргинальный" образ жизни вкупе с человеколюбием - это такое мимими, что колумбийская наркомафия нервно кусает локти. Котятки, да пока вы не стукнули того копа, никто о вас даже не слышал. Что? Какие проблемы? Какие великие противостояния? Всё, что вы говорили и делали, мне хочется охарактеризовать одной известной цитатой:
Забавны детишки, пишущие про кокаин, секс, страдания... Хотя и кокаин, и секс они видели только в кино, а страдали только запорами.
Вас хоть кто-то заметил, пока Исано не подыграл и не завопил через свою политиканствующую жену, что его взяли в заложники с больным сыном? Да никому вы не нужны со своей детской революцией. Под катом - картинка, очень хорошо описывающая, с какой эмоцией я читала всю эту книгу.
Совет во флэшмобе 2014 года от SaganFra
Однако ж спасибо, это был интересный опыт)
Он погружает ноги в мягкую землю и ждет.
Дети-мореходцы следят за ним из дымчатых укреплений.
"Это дрозд!" - радостно возвещает его слабоумный сын.
Он сидит в бункере, говорит сам с собой, думая, что слышит души китов и деревьев.
Он замаливает грех, который простят только воды.
Самая невероятно странная книга, которую мне пришлось читать. И дело тут не в колоритном литературном мастерстве японцев, дело не в слоге, не в сюжете (ведь его можно описать довольно сухо). Так в чем же дело? В чем-то инородном, ссыпающимся, словно горы песка на неподготовленную голову. Когда начинаешь читать эту книгу, сознание упражняется в острословии и презрении, готовясь отбросить "этот бред". Песок только начал сыпаться, и хочется от него укрыться. Но если упорно шагать до конца, погребая себя в этой книжной песочной горе, то на смену отрицанию приходит спокойствие и умиротворение. Даже не так. Смирение, вот что. Сворачиваешься вовнутрь, спокойный и убаюканный, и совсем не страшишься будущего.
Жизнь - ветка дерева, безжалостно сломленная ветром.
Жизнь - глубинный и мощный китовый крик на просторах печальных океанских волн.
Книга, как мне показалось, довольно успешно подводит к мысли, что любой осознанный грех - это путь к очищению от него, а грех неосознанный - только бегство по лабиринту. Книга о смирении, хоть в ней и грохочут выстрелы, а осада сжимается в кольцо. Удивительная, и уж не в первый раз встречаемая в работах японских авторов мысль поражает меня: их ледяное спокойствие, когда дело касается собственной гибели. Нельзя сказать, что они этой погибели ждут (ну, разве что некоторые), но если понадобится, они не будут сопротивляться.
Бункер, в котором обитает наш герой вместе с сыном, вовсе не такое уж надежное укрепление, он знает это с самого начала...
Он пытается выжить в безбрежной одичалости, чтобы рассказать китам и деревьям, что человечество погибло. Он возвестит их, последний человек на земле, и погибнет в ту же минуту, будучи сам человеком.
Дети, отбросы общества, резко входят в его жизнь. Они хотят уплыть подальше от мира, когда Японию затопит, а он хочет остаться поверенным китов и деревьев, когда грянет атомный удар... Они быстро понимают, что движимы одним порывом, и объединяются. Ближе к развязке нам дают понять, каким образом они стали тем, чем стали, и все гораздо прозаичнее, чем души китов...
В этой книге нельзя пропускать ни слова, она - фильтр душевных смут, она показатель внутреннего состояния читающего.
Глубока, как мучительный последний вдох. Широка, как раскинувшиеся на необозримые дали ветви Китового Дерева.
Она не о показушной и изначально провальной революции стайки подростков в союзе с мужчиной и его умственно отсталым сыном.
Она о душе, или, если угодно, о внутреннем наполнении каждого человека. О том, как рушатся приоритеты и приходится уходить, спасаясь, в свою скорлупу. О том, как бунтуешь, как безрезультатно бунтуешь против самого себя, не находя в себе ростков сердечного, доброго. Не победить в той войне, которую сам против себя затеешь.
Песок почти засыпал с головой.
Но читающий смирился. Нашел что-то. Понял.
И нахлынули воды.
До души моей, до души моей...
Прочитано в рамках игры "четыре сезона" (зима).
Сердечное спасибо Ferygirl за совет. Это именно то, что было мне сейчас нужно.
Я сначала признаюсь в том, что мне очень сложно писать рецензии на восточную литературу (собственно, поэтому я их не пишу) в целом, и конкретно на Кэндзабуро Оэ в частности. А потом начну писать.
В моём представлении, если душа имеет некое материальное представление, она находится где-то на уровне сердца.
Поэтому если воды и объяли меня до души моей, то это значит, что я стою в воде, уровень которой доходит примерно мне до груди.
И это именно те ощущения, которые я испытывала, читая "Объяли меня...".
Каждый, наверное, помнит, как он замирал, стоя в теплом озере/море, зарываясь ногами в песок или мелкую гальку, как легкие волны омывали тело, и не хотелось двигаться ни назад, ни вперед. Вот тот самый идеальный момент покоя, когда ты спокойно вдыхаешь свежий ветер, а всё твоё тело испытывает такую странную легкость.
Я думаю, это лучший момент, чтобы закрыть глаза и общаться с деревом китов.
Вы видели, как спят киты?
Вертикально, хвостами вверх. Мерно покачиваясь в толще океана.
Я думаю, души китов именно такие. Десятки китов, мирно спящих вверх хвостами, утопающими в кронах гигантских душ-деревьев.
Когда, как не во время такого медитативного состояния, может поверенный душ-китов достичь их?
Я давно не жду от японской литературы никакого действия, никакой четкости и логичности поступков.
Я повторюсь (в какой уже раз), но книга очень медитативная.
От первой и до последней страницы, она - о созерцании.
Бункер, люди, дети, чьи-то жены, копы, полицейские машины, сады, здания.
Я смотрю на это через толщу воды, слыша далекие крики степенных китов.
Вода давно поглотила меня целиком.
Спасибо папемаме, всем китам мира и инотаностре: autumnrain , grumpy-coon и копетану rootrude
Еще 2 рецензии, а я уже выдохлась, прости, инотаностра!
Очень сложным было начало чтения. Хуже нет, когда читаешь и чувствуешь протест - зачем мне это надо? Причем, не потому что написано плохо, напротив, а потому что все понятно, ничего нового, болото какое-то монотонное. Фон, фон, фон. Ничего нового для лиц, знающих что такое агорафобия. Нашел себе домик в уединенном месте, придумал необременительный режим, и давай себе общайся с кем-нибудь из своей головы. Всю жизнь птицы нравились? С ними разговаривай. Деревья? Рыбы? Животные? А они отвечают - еще бы, мозг работает за все стороны диалога, да и тем почему бы и не ответить? Хорошо если так, если беседы с природным миром - все это существование смахивает на благородное бессмысленное помешательство.
Так бы это болотце и засохло со временем, но после перерыва в формате «не дочитал», я решила узнать, какой вариант развития событий создан автором для помешанного на китах и деревьях. Любопытство взяло верх. Тихопомешанный агорафоб сталкивается с буйнопомешанными анархистами. Анархисты цитируют Достоевского (японцы же) и ведут беседы с миром на своем анархистском языке. Энергичные мечтатели с подвижным, опасливым мировоззрением. Мировоззрением, которое очень восприимчиво и к добру, и злу. Еще восприимчиво, потому что они подростки.
Давно обращала внимание, как некоторые взрослые испытывают кураж от управления детьми. Педагоги с большой буквы, несущие знание-силу, так и с маленькой буквы, упивающиеся своей силой и осознанием своего превосходства. Мир детей и подростков содержит в себе те же взаимосвязи и переживания, что и у взрослых людей, только он еще сложнее. Сложнее тем, что всякое переживание и всякое отношение у них в первый раз, что нет опыта ошибок или он еще не осмыслен. И вообще, неизвестно как правильнее жить? Подчиняться правилам, установленными взрослыми людьми или нарушать их? Авторитет взрослых людей довлеет.
Вот в этой книге все наоборот. Авторитет подростков довлеет на взрослых. Как такое возможно? Возможно потому, что гражданская позиция их, поведение самоуверенно, что оно категорично, безрассудно и способно за себя постоять. Не допустит унижения и предательства. Способно на чувства и их выражение. Потому что имеет мечту-план, тем прекрасней, чем он безумней. Иногда, безумная мечта-план вдохновительнее грузом придавленного испокон веков установленного порядка вещей. Порядка вещей взрослых людей.
Жестокость. Как без нее в мире подростков, да еще и у японских? Да и не только у подростков…
Все повествование под гнетом ожидания конца света. Атомная ли бомба, землетрясение - кому чем больше нравится себя пугать. Я понимаю, что написано это все автором под воздействием радиации. Как надышавшийся особым воздухом, среди надышавшихся особым воздухом он пишет о грозе, над отдельно взятым убежищем, которая прошла огнем и водой, но воздух не сменила.
Не знаю, все же - зачем я это прочла? Ради мысли, что принявшему решение отказаться от человеческого общества нет смысла в него возвращаться? Потому что не игрок, сам признал. Потому что возвращение может стать последней игрой. И даже с деревьями поговорить уже не будет возможности. Может быть, все ради любви? Несложно понять влечение взрослых людей к юным. Какое превосходство! Те ведь, кажется, ничего не соображают, собственной духовной ценности, в том числе, их можно лепить.
Да, романы Достоевского обретают иные смыслы в японском мире. ФМ писал о силе молитвы в одном смысле, японцы читают в смысле качества умения сосредотачиваться. У Достоевского есть «Бесы», но тут, в истории про японских бесов, вспоминаются не они, а старец Зосима. Ни тихое благородное помешательство, ни буйное, ни то и другое вместе не спасет этот мир накануне гибели, которая каждый день происходит. Прекрасная книга о бессмысленности и беспросветности существования на виду у китов и деревьев, с тщетной попыткой установить с ним контакт.
Необыкновенная жизнь поверенного душ деревьев и китов
Очень многослойное произведение. В обстоятельствах нынешнего положения в мире, очень похожего на фантастические произведения, книга Кэндзабуро Оэ уже не кажется мне абсурдистской притчей. Написанная в 1973 году, она несёт в себе массу отпечатков своего времени. Человек, выбравший для проживания с маленьким сыном одинокое бомбоубежище, построенное на случай ядерной войны. Для Японии, пережившей атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, это совсем иное описание и восприятие по сравнению с другими странами. Смыслы, возникающие от постоянного ожидания новой атомной войны, вполне ощутимы и ожидаемы для главного героя, Ооки Исаны. Поэтому его зачастую необъяснимые и странные поступки должны рассматриваться в контексте времени, уже пережитых страной ядерных ударов, а, главное, его службы в качестве секретаря у тестя. Ужасы его работы наложили тяжелейший отпечаток на его судьбу. Поэтому травмированная психика главного героя передана в его исповедях. Мне показалось, что его увлечение душами деревьев и китов, уверенность, что он является их поверенным не то, чтобы признак сумасшествия или сдвига по фазе, а защитная реакция мозга на пережитые стрессы.
Его 5-летний сын Дзин является ребёнком с нарушением функций головного мозга. Тем не менее, он способен различать большое количество различных голосов птиц, записанных на магнитофонную плёнку. Их уединённое существование оказывается нарушенным бандой подростков, называющих себя «Союзом свободных мореплавателей». Первоначальное противостояние очень скоро преобразуется в сотрудничество, когда Ооки Исана нуждается в подростках, а они принимают его в качестве специалиста по словам. Цель «Союза» - это спасение от приближающейся катастрофы в виде великого землетрясения, для этого они хотят использовать реквизит развалившейся киностудии – макет корабля.
Конечно, это достаточно фантасмагорическая ситуация, когда группа подростков, завладев оружием, проводит военные учения-сборы, ведут себя крайне агрессивно, создают полувоеннизированное формирование. Остаётся следовать воле автора книги, верить в слабость государственных институтов, в противном случае, произведение потеряло бы остатки логичности, окончательно свалившись в сторону гротеска. То есть общественные институты находятся за пределами повествования, все рассуждения и действия героев произведения противопоставляются внешнему миру. Где-то там существуют и государство, и продажные политики, и ядерная угроза. Интерпретировать смыслы, которые вкладывает автор в действия героев книги, очень сложно. Если следовать простой логике, то для меня очевидно, что, если есть убежище, то, в конце концов, оно должно обязательно кого-то укрывать от нападения, что и происходит в конце повествования.
Не будет спойлером сказать, что любое противостояние маленькой группы огромному государству обречено на поражение. Конечно, главным является раскрытие образов персонажей, их предысторий, побудительных мотивов их действий. Внутренний мир, созданный писателем, достаточно интересен, увлекает искренностью персонажей, их подростковой категоричностью и желанием добиться своих целей вопреки обстоятельствам. Удручает насилие, творимое совсем молодыми людьми, но у читателя нет выбора. Либо веришь автору, что по-другому никак нельзя, либо откладываешь книгу.
Философия жизни от поверенного душ китов и деревьев
Еще одно произведение японского писателя. И я начинаю убеждаться, что японская литература - не совсем мое.
Главный герой Ооки Исана со своим пятилетним сыном Дзином, у которого нарушение функций головного мозга, переезжают жить в построенное на случай ядерной войны бомбоубежище.
Уединение длилось недолго. На связь с Ооки выходит Союз свободных мореплавателей, чья цель - любой ценой спастись от приближающейся катастрофы – великого землетрясения.
Очень быстро они начинают сотрудничать, Союз принимает Ооки специалистом по словам. Со временем они все больше сближаются и Ооки даже рассказывает о своем страшном грехе, в том числе из-за которого он обрек себя на уединенную жизнь. А ребята из Союза открывают ему план спасения.
Они нанимают себе бойца, чтобы тот провел военные учения. Ведь в их государстве есть ядерная угроза, есть и продажные политики, которые наверняка никому не дадут спастись. Получается, что группа вооруженных агрессивно настроенных подростков противостоит системе, и, надо сказать, вполне себе неплохо противостоит.
Но как и в любом формировании. здесь происходит раскол. Каждый начинает одеяло тянуть в свою сторону. Но с предателями в Союзе особо не церемонятся. Автор это не раз подтвердил. Насилие зашкаливает.
В желании любой ценой добиться цели ребята не мало наломают дров. Дойдет до того, что они окопаются в бомбоубежище и выдвинут свои требования. Пойдут ли на сговор власти? И чем закончится противостояние - раскрывать не буду.
Динамики в сюжете мало, движения почти не ощущается, уж очень автор заигрался с ассоциациями. Зато поток сознания неиссякаемый. В общем, на любителя произведение. Мне не зашло.
Книга прочитана в рамках клуба Белая сова
Более мутной книги я не помню. Причем, мутной как по форме, так и по содержанию.
Мне абсолютно не интересна история странного человека, живущего с умственно отсталым сыном в бункере, человека, который считает себя "представителем" китов и деревьев и заводит какие-то странные отношения с местным хулиганьем. Ах, да, автор еще обожает Достоевского, которого я никогда не любила. Стоит ли удивляться тому, что я несколько месяцев пыталась домучить эту книгу?.. Решила, что нет смысла себя насиловать, тем более, что в мире слишком много замечательных книг, которые так и просятся в руки. Возможно, однажды я вспомню про Оэ, но это будет очень нескоро.
Поскольку название представляет собой прямую цитату, я буду плясать от книги пророка Ионы. Господь повелел Ионе идти проповедовать в Ниневию (Ниневия была столицей Ассирии - государства, враждующего с Израилем, городом, утопающим в роскоши и пороке). Он же в ужасе пытается слинять на корабле совсем в другое место, отчего корабль настигает буря. Матросы-язычники, будучи не в состоянии справиться со штормом, кидают жребий и он указывает на Иону. Тот признается в своем поступке и просит выкинуть его в море, что они и делают. Иону проглатывает огромный кит и носит в чреве три дня, все это время пророк молится внутри и на третий день кит извергает его на сушу. Это не вся книга, но у Оэ задействована лишь эта часть. Киты и деревья (растения) - христианские символы, кто тут Иона не сложно догадаться - автор даже имя не особо поменял, да и "матросы-язычники" тоже узнаваемы. Исана-Иона также несет свою вину, даже имхо более тяжкую, чем у библейского пророка - он не только уклонившийся, но и пособник. Библейская параллель, конечно, не единственная: эпизод с Коротким - это уже адова нечаевщина, доведенная до крайнего абсурда идея скрепления общества "клятвой на крови". К сожалению, плохо помню "Бесов", но почти наверняка в тексте уйма парафраз оттуда. Безумная религия (а это именно религия, вспомните prayer) подростков - свобода(?), абсолютная свобода от человеческого общества(?) или просто "все, что угодно, лишь бы не нравиться вам"(с)?
Безумная религия Исаны, поверенного самых сильных и самых беспомощных. Перед смертью в бункере он открывает Евангелие на строке "...теперь вы хотите убить меня, ибо слово мое не вошло в вас". Полностью выглядит так: " Знаю, что вы семя Авраамово; однако ищете убить Меня, потому что слово Мое не вмещается в вас." Фраза толкуется как обличение иудеев, которым их происхождение уже якобы является пропуском в Царствие Божие и которые свою точку зрения считают единственно правильной, а убить стремятся, оттого, что учение это не помещается в их душе (или не проникает?).
Очень тяжкая книга. Я было попривыкла к японским жестяным авторам, но Кэндзабуро их, конечно, всех переплевывает. Непонятно, откуда у них это: то ли сама японская культура способствует (я ее плохо знаю), то ли ядерная катастрофа, вероятнее всего, все вместе. Но что удивительно - при всей абсурдности романа очень тонко и точно подмечена подростковая психология. Да, они именно такие и есть, и не только японские подростки.
З.Ы. Сын Оэ Хикари, прототип Дзина, несмотря на тяжкую болезнь, стал композитором. Он до сих пор не говорит (всего несколько слов), но послушайте, что пишет: ссылка на простоплеер
Обычно Дзин сидел или лежал в изголовье своей раскладной кроватки, а магнитофон со скрупулезной точностью воспроизводил голоса птиц. Тихо, чтобы не заглушать их, Дзин выдыхал, почти не раскрывая губ:
— Это дрозд... Или:
— Это сэндайский насекомоед... это сойка... а это камышовка.
Умственно отсталый ребенок различал голоса по крайней мере пятидесяти разных птиц, слушать их было для него не меньшей радостью, чем утолять голод.