Что может объединить живущих раздельно слабоумного, по мнению окружающих, мальчика, плохо контролирующую свое поведение девочку, отсталого, на первый взгляд, младенца и пару девочек-близнецов со словарем в два слова? Все же, как только они загадочным образом объединились, этот союз на ниве гештальт-психологии становится очень отличающимся от остальной части человечества. Сверходаренные дети, обладающие телепатией, телекинезом, сверхразумом и телепортацией сливаются в симбиоз (Homo Gestalt) и...
И спал он, подобно животным, сном неглубоким и легким, противоположным человеческому сну, ибо человек спит, чтобы погрузиться в сон, а животное для того, чтобы проснуться от сна.
- Ты вычитал из моего ума столько книг, неужели ты не можешь прочесть во мне… меня.
– Я не пытался. – Он взял мое лицо в ладони.
Все вокруг развлекались, кроме меня одного. А способ развлечения у всех этих окружающих очень простой – пинай всякого, кто меньше тебя и не может дать сдачи. А то можно и польстить тебе – чтобы сесть тебе на шею или убить.
Действительность – не самый приятный из миров, лейтенант. Но мы любим считать, что созданы для нее. Согласно точному и прекрасному проекту, образцовому проекту с точки зрения любого инженера. Затащи в нее наваждение, и действительность не потерпит ее. Что-то всегда должно отдавать; если царит реальность, твой изысканный образчик инженерного искусства не имеет объекта приложения своих сил. Ибо таковой не был спроектирован. И посему действует из рук вон плохо. Поэтому дай пинка наваждению, действуй согласно проекту, по которому был изготовлен.
Судя по тому, что я знаю о людях, существуют лишь две по-настоящему эффективные породы. Одни способны зарыться в тему, учиться, а потом воспользоваться тем, что узнали. Другие, немногие, интересуются чем-либо исключительно потому, что им интересно, такими они рождены. Но огромному большинству хочется что-то доказать. Одни стремятся к богатству, другие жаждут известности, влияния, почета.
Homo sapiens нагой и безоружный, если не считать морщинистого желе в роскошном черепе; он также во всем отличался от породивших его зверей.
Тем не менее он так и остался неизменным…таким же, как был; до сих пор он обожает процесс размножения, до сих пор любит захватывать и отбирать; убивает без угрызений совести; если сила на его стороне – берет, если слаб – убегает; а если слаб и не может бежать – умирает.
В страхе проявляется инстинкт выживания; страх в известной мере утешителен, ибо означает, что где-то еще жива надежда.
Забавно, думал Дин, как чужая судьба помогает примириться с собственным одиночеством.
Никто и никогда не воспринимает окружающее с полным вниманием до тех пор, пока не попадает в подобный моему кабинет. Тот факт, что он рассматривает прошлые события, абсолютно ничего не значит; существенно другое – то, что он видит теперь яснее потому лишь, что впервые прилагает усилия.
Любовь, даже потаенная и безмолвная, требует, жаждет, добивается.
Нравственность – это не что иное, как закодированный инстинкт сохранения!
Видел он великолепно и мгновенно замечал разницу между улыбкой и гневным оскалом, но ни та ни другая гримасы ничего не значили для существа, лишенного сочувствия, никогда не смеявшегося и не скалившегося, а потому не понимавшего чувств своих веселых или гневных собратьев.
Идиот был животным… тварью, слишком деградировавшей для того, чтобы жить среди людей. И большую часть своего времени он проводил животным вдали от других людей. И будучи животным, по лесу он передвигался с изяществом зверя. И убивал как животное: без радости и без ненависти. Как животное, ел все съедобное, что удавалось найти, и когда ел (если это случалось), ел досыта, но не более. И спал он, подобно животным, сном неглубоким и легким, противоположным человеческому сну, ибо человек спит, чтобы погрузиться в сон, а животное для того, чтобы проснуться от сна. Он был зрелым зверем: игры котят и щенят не занимали его. Не знал он шутки и радости. Настроение его менялось от ужаса к удовлетворению.
Младшую сестру даже не учили читать – только слушать и повиноваться. Ей не суждено было искать – лишь принимать. Знание было даровано ей только тогда, когда она оказывалась готовой принять его, и только отец и старшая сестра знали, когда настанет этот момент.
Я был чудовищем, но я познал законы нравственности. Ты тоже чудовище. И дело лишь за твоим решением.
Яйца превосходно поджарены, белок твердый, желтки не разлились, они жидкие, покрытые пленочкой. И еще бекон, всего на несколько секунд до пережаривания, сухой и ароматный. Поджаренный хлеб, золотистый снаружи, белый внутри, с быстро тающим маслом, которое, растекаясь, заполняет все углубления. Два ломтика с маслом, один с…