Полученную при общении с кем-либо информацию, надо переосмысливать в одиночестве, а во время уединения — обсуждать с людьми. Так, и только так можно прийти к более-менее объективным умозаключениям. Если не позволишь себе время от времени изолироваться от социума — погрязнешь в чужой правде, которой далеко до истины. Если будешь чрезмерно избегать коллектива — завязнешь в собственном воображении.
Когда резко исчезает работа и появляется масса свободного времени, не можешь сразу избавиться от чувства, будто ты что-то забыл. Витя перебрал в голове все возможные дела, с ужасом осознав, что ему нечем заняться. Привыкаешь жить по расписанию, в состоянии цейтнота, а потом «вжуууух» и ничего нет. Становишься таким пустым, потерянным, одиноким.
Иногда кажется, что вот он, вечный двигатель, который искали веками. Он находится совсем рядышком, под боком. Это — умение менеджеров и клиентов создавать тонны бессмысленных задач, когда программисты в один голос кричат «так нельзя, так не надо».
Поездка в переполненной электричке, это всегда испытание. Велосипедисты толпятся на входе в каждый вагон, живенькие ворчащие бабульки цепляются за них и рассыпаются нескромными ругательствами о молодёжи, которая совсем «не та», где-то мелькают бомжеватого вида мужички с перегаром на весь вагон, а деревенские матроны по пути домой, почему-то, едят бутерброды с салом и чесноком, громко обсуждая местечковые новости.
Только одинокие собачники, скукожившись, бродят вокруг дома. Этим-то деваться некуда. Четвероногие питомцы не прощают лени. Их месть, в прямом смысле слова, дурно пахнет.
Пить в восемь утра всё равно, что говорить «прощай» нормальной жизни. Но если этой самой нормальной жизни всё равно нет, так какая разница в какое время пить?
Стоишь за городом в ожидании электрички, в грязной одежде, с банкой пива, переминаешься с ноги на ногу от холода и та жизнь, где была квартира, деньги на машину, стабильная работа, желание построить семью, кажется уже чем-то, что видел в кино, а не переживал самостоятельно. «Ну и фиг с ним, — подумал Витя, встречая прибывший поезд, — что имеем, то имеем».
Я достучался до подсознания и наконец-то снял очки. Или это были даже не очки, а бетонные стены, для которых понадобилась огромная кувалда. Вселенная бьет меня по башке, намекает на то, как правильно поступать, а я в упор отказываюсь даже видеть, не то, чтобы предпринимать какие-то меры.
«Я признаю тебя» — уверенно произнёс он, отчего-то подумав, что даже такая сущность, как тьма, может испытывать одиночество. Все её боятся, избегают и осуждают за отсутствие света. Но ведь она — тоже часть бытия.