Бывший маг-артефактор, а ныне механик, Тайрин мечтает о двух вещах: сохранить мастерскую покойного мужа и найти его убийц. Кто же знал, что в наследство ей достались не только механизмы и артефакты, но и неприятности, с ними связанные! Ее жизнь подвергается нешуточному риску, когда следователь Лэртис, человек, которого она ненавидит всем сердцем, отправляется за отпрыском королевской крови. Сумеет ли Тайрин найти общий язык с врагом или станет очередной жертвой преступления? Клубок загадок...
— Не стоит пугать милую пожилую леди! Волк, пришедший к бабушке, в свое время плохо кончил, — пробормотала Тайрин, на цыпочках подходя к стоящей на столике шкатулке. Заменила испорченный амулет первой помощи на полностью заряженный и вытащила дамский пистолет, снимая с предохранителя, — магия магией, а пуля в лоб надежнее.
— Честно, это последний раз. Я буду осторожен, как… — Он прищелкнул пальцами здоровой руки, подбирая сравнение. — Как ворующий сметану кот!
— Я была замужем три раза. Первый — за капитаном пиратского дирижабля. О, любовь была, скажу я тебе, как в романе! — Гретхем мечтательно улыбнулась, предаваясь воспоминаниям, затем наклонилась и заговорила шепотом, перемежая слова старческим дребезжащим смехом: — Он украл меня прямо из-под венца.
— Конечно! Я ведь обещал. Вы немного задержались, но женщинам свойственно опаздывать. — Мужчина обворожительно улыбнулся, не уточняя, что это самое «немного» заняло пару суток.
— Давайте не будем сегодня спорить. Лучше скажите, у вас найдется что-нибудь выпить?
— Яд остался дома, — не утерпела Тайрин. Вчерашний немногословный Лэртис, серьезный и собранный, все-таки раздражал меньше, чем сегодняшний.
— Не прибедняйтесь, яда у вас всегда предостаточно, — мужчина скривил губы в усмешке...
— Я не привык пить в одиночестве, — признался мужчина. — Когда выпью, меня тянет на идиотские поступки.
— Вас на них всегда тянет.
— Как Кален терпел ваш острый язычок? — не выдержал следователь и указал ей на чашку. — Пейте!
Рядом со следователем Тайрин могла не притворяться скромной пожилой дамой и не боялась обидеть резким словом. Она была собой, и это безумно нравилось!
Она не могла понять, нормально ли это — продолжать жить дальше? Разумом Тайрин сознавала, что не делает ничего дурного, что так правильно, но червячок сомнения продолжал грызть. Спрятаться в себе было легче, чем смело взглянуть на мир.
— В этом году ты тоже планируешь изображать доброго волшебника, дарящего детям подарки? — вспомнила она об одном из развлечений друга.
Алеко с сожалением покачал головой:
— В этот раз у меня патруль. Так что буду изображать злого мага на работе, — скривился он и потянул ее за руку к дому.
Когда пакости творил один студент, это было почти незаметно. Группа — плохо, но терпимо. Однако если участвовал весь курс, то можно было смело прятаться в подвал и надеяться, что академия устоит.
— Сама разберусь.
— Разумеется, сама. Ты все решаешь самостоятельно: влезаешь в сомнительные авантюры, пытаешься всех спасти! Может, пора положиться на кого-то еще?
Ненависть — плохой советчик, зато придает решимости. Окберт не сомневался, что вскоре увидит Квона рядом с Тайрин. Ему бы радоваться, что план по обеспечению ее безопасности претворится в жизнь, но на душе было муторно и тоскливо.
Кожу обжёг амулет первой помощи. Заледеневшее сердце заработало быстрее, разгоняя кровь. Вот только амулета хватило ненадолго.
Когда сильные руки схватили и потащили к берегу, Тайрин уже почти не дышала и от холода ничего не чувствовала. Вытащив её на сушу, Лэртис сдёрнул пальто, разорвав пуговицы, разрезал кинжалом плотную шнуровку корсета, несколько раз надавил на грудь и с силой прижался к губам, вдувая воздух.
Тайрин закашлялась. Воздух поступал в лёгкие, а без корсета дышать стало намного легче. Но быть обязанной этой твари?! Лучше бы он дал ей умереть! Как это было мерзко!
Попробовать точно стоило, но сначала пришлось разобраться с одеждой, чтобы не зацепилась за что-нибудь на полпути. Тайрин сняла пальто, а юбку подвязала до колен, открывая ноги в тёплых вязаных чулках, больше подходящих пожилой тьенне, чем молодой женщине.
– Даже если не выберемся, это зрелище определенно лучшее, что я мог увидеть перед смертью, – усмехнулся Лэртис, внимательно наблюдая за её разоблачением.
– Еще одно слово, – зло прошипела Тайрин, – и я сама вас убью.
– Не переживайте, тьенна Даргор, вы не виноваты, – улыбнулся ей детектив и с раздражением посмотрел на подошедшего герцога. – Сначала поджог, теперь бомба. – Квон покачал головой. – Тьен Лэртис, вы ничего не хотите рассказать?
– Меня многие не любят, – пожал плечами следователь, разглядывая дыру на пальто. Кажется, это было третье пальто по счёту за время его пребывания в Фелтоне.
Тайрин надеялась никогда больше не испытать унижения, которое ощутила после того разгрома. Узнать, что кто-то чужой копался в твоем доме, было отвратительно. То, что преступнику казалось ничего не значащей безделушкой, могло хранить в себе важное и приятное воспоминание. И эти дорогие сердцу вещи замарали чужие руки!
– Вставайте, я помогу. – Она протянула ему руку, и на несколько мгновений их взгляды встретились.
– У меня перелом голени, – сказал Лэртис. – Сам не дойду. Выбирайтесь отсюда, пока не поздно. Вряд ли здесь все выходы перекрыты. Смотрите наверх, где-нибудь должен быть люк в город.
– У вас обе ноги сломаны?
– Вроде нет. – Лэртис с трудом согнул правую, прислушиваясь к ощущениям.
– Тогда нечего разлёживаться.
Встали они, как моряки после попойки. Лэртис оказался тяжелее, чем Тайрин думала, но на ногах (вернее, на одной здоровой) держался уверенно. А вот его ледяное спокойствие дало трещину. Он выругался от боли и уткнулся лбом в плечо Тайрин, пытаясь прийти в себя.
– Признайтесь, вы просто мстите мне за мужа. Хотите сами увидеть, как я загнусь, – выдохнул он, сделав первые несколько шагов.
Тайрин промолчала, позволяя ему опереться на неё ещё сильнее.
– Кажется, я вчера перебрала, – призналась женщина, потерев висок. – Схожу в лазарет, попрошу дать лекарство. Или топор. Да, топор тоже будет неплох.
— Ах да, я забыл! Вы бесстрашная. Жаль, не бессмертная.
— А мне не жаль. Тяжело пережить тех, кого любишь, — спокойно ответила женщина.
Следователь задумчиво посмотрел на нее сквозь стакан.
— Никогда не рассматривал смерть с этой точки зрения.
— Значит, вы никогда не любили.
О каком лечении может идти речь, когда проблем уже больше, чем времени на их решение?
– Никто из нас не всесилен, и когда Пустошь забирает любимых, всё, что остается – проститься с ними, отпустить и жить дальше. – А если не получается отпустить? – глухо спросила Тайрин, допив свой стакан. – Тогда при встрече в Пустоше будет очень стыдно. Ведь вместо того, чтобы жить здесь, ты гонялась за призраком.