Фрэнсис Скотт Фицджеральд, возвестивший миру о начале нового века – «века джаза», стоит особняком в современной американской классике. Плоть от плоти той легендарной эпохи, он отразил ее ярче и беспристрастнее всех. Эрнест Хемингуэй писал о нем: «Его талант был таким естественным, как узор из пыльцы на крыльях бабочки». Все мы помним потрясающий роман «Великий Гэтсби» и его блестящую экранизацию с Леонардо Ди Каприо в главной роли. В этот раз Фицджеральд знакомит нас с новыми героями «ревущих...
Вино придавало их скольжению вниз видимость блеска и некоей бесшабашности.
Жизнь возвышалась надо мной, подобно не обремененной моралью классной даме, и вносила поправки в мое упорядоченное мироощущение.
Сама страсть никогда не побуждает к действию - дейсвуют всегда одежды, в которые она рядится.
Мне сделалось скучно жить - и все. Скука, каковая есть псевдоним, а зачастую и маска, за которой скрывается жажда жизни, стала бессознательным мотивом всех моих действий.
Семейная жизнь нуждается конечно в декорациях, но не должна сама превращаться в них.
...я привыкла смотреть на критику как на восхищение, смешанное с завистью.
В силу того, что до сих пор она была ему дороже, чем любое другое живое существо, он ненавидел ее чаще и мучительнее.
Hе было ничего более скоропортящегося, чем удовольствие.
Я не думал — я был полем битвы для мыслей множества других людей...
В январе, который, как известно, является понедельником года, нос Ричарда Кэрэмела имел обыкновение быть синим той сардонической синевой, в которой угадывались отблески негасимого пламени, лижущего грешников.
День, представлявшийся похожим на медузу, бесформенный и бесхребетный, приобрел вдруг скелет мезозойского ящера.
Нет красоты без горечи, а горечь рождается чувством, что все в мире преходяще, смертно: люди, имена, книги, дома — всему суждено обратиться в прах…
Даже когда кажется, что все плохо, не нужно поддаваться этой мысли. В конце концов, важен только результат всех твоих рассуждений.
-- Знаешь, бывает два вида чистоты. Вот дик: он чист, как начищенная кастрюля. А мы с тобой чисты, как ручьи или ветер.
— Ты его ненавидишь?
— Сам не знаю. Но никогда не любил. Людей, которые делают тебе добро, не принято любить.
...мужья слишком часто - только "мужья", а мне нужен человек, которого я могу любить.
Поцелуй, он и есть поцелуй, он для того и существует, чтобы получить максимум удовольствия в кратчайший срок.
Близость между людьми устанавливается и крепнет следующим образом. Сначала каждый представляет себя в самом выгодном свете, создает яркий, законченный портрет, приукрашенный ложью с долей юмора. Потом понадобятся подробности, и создается второй, а затем и третий портрет. Очень скоро самые лучшие черты стираются, и сквозь них проступает тщательно скрываемая тайна. Плоскостные проекции картин перемешиваются, окончательно разоблачая нас, и хотя мы продолжаем вносить поправки, продать такой портрет уже нельзя. Приходится тешить себя надеждой, что дурацкий и пустой образ самих себя, который мы предлагаем нашим женам, детям и коллегам по бизнесу, люди примут за правду.
Миновав двадцатилетний рубеж, темп жизни неизменно начинает сбавлять скорость, и только человеку простодушному покажутся существенно важными те же ценности, что и десять лет назад. В тридцать лет шарманщик — это всего лишь побитый молью тип, который крутит ручку шарманки, а ведь когда-то он действительно был шарманщиком!
Я ничего не делаю, потому что не могу делать ничего такого, что стоило бы делать.
Только такой и должна быть девушка; именно так должна сидеть, свернувшись в уголке дивана, как только что коснувшаяся земли, закончив ясный, быстрый лет, ласточка, глядя на него непостижимым взглядом. А он будет время от времени, поначалу всякий раз смущаясь, подходить к ней и, обняв, искать губами ее губы.