Молодой Невар Бурвиль, под влиянием Магии, вынужден покинуть город и отправиться в лес. Его задача - предотвратить войну между лесным народом и его родным королевством Гернией. Но как сделать это, не предавая свой народ, особенно учитывая, что вторая часть его души, в облике мальчика-солдата, готова идти на любые жертвы, чтобы защитить свой народ? Разрешить этот конфликт можно только объединив разрозненные части души...
— Если он предложит тебе свою смерть, что ты возьмешь?
— Конечно, его смерть, что еще?
— И тогда ты убьешь его дерево?
...
— Нет. Конечно, я его не убью. Тогда я дал бы ему смерть, а не забрал ее.
— Да служи ты кому хочешь, — равнодушно отозвался стервятник. — Это не имеет никакого отношения к твоему долгу. Или ты действительно думаешь, что служение одному богу освобождает тебя от требований другого? Ты что, искренне считаешь, что мы обретаем власть, потому что вы в нас верите? Что за бессильный бог получился бы в таком случае? «Верьте в меня, чтобы я мог стать богом!» — разве с такими словами должны обращаться боги к простым людям? А как насчет: «Верьте в это или нет, но я способен управлять вашим миром»?
— Что хорошего в том, чтобы любить кого-то? — резко спросила она меня. — Ты лишь теряешь его.
— Ты же сам видел. Магия — это не одно событие, не щелчок пальцами. Ее нельзя выразить как «сделай то, и это произойдет». Это цепь действий, зависящих от совпадений и удачи, которая всегда приводит к неожиданному итогу. Но ее можно проследить в прошлое. И если это сделает кто-то недоверчивый, он скажет: «О, это же вовсе не магия, а простая случайность». — Она улыбнулась. — Но для тех, кто носит в себе магию, истина ясна. Магия происходит.
— Это весьма разумно, — вмешался Орандула. — Как можно быть богом смерти и не быть богом жизни? Не стоит думать, что они могут существовать друг без друга. Одна — это прекращение другой, не находите? Там, где заканчивается одна, начинается другая. — Он переступил по ветке. — Они находятся в равновесии.
— Пожалуйста! Будь милосерден, — взмолился я.— Но я не бог милосердия. Я бог равновесия.— Во имя доброго бога, прошу тебя, прекрати! — продолжал умолять я.— Я не знаю этого самого доброго бога. Честно говоря, иногда я думаю, что он — любой бог, который дает тебе желаемое. А таким образом, возможно, все мы в свой черед становимся твоим добрым богом.— Тогда стань для меня добрым богом сейчас, — попросил я.
— Ты забрал мою смерть. Чего еще ты хочешь от меня, старый бог? — хрипло спросил я. — Это просто птица, Невар, — заверила меня Эпини, но дрожь в ее голосе не слишком-то успокаивала. — Я бы хотел вернуться к жизни, где птица всегда остается лишь птицей, — вполголоса заметил Спинк.
Следует ли навеки осудить человека за то, что он сделал одной безумной ночью? Останется ли он хорошим солдатом, каким прожил пятнадцать лет жизни, или бездумным соучастником убийства, которым пробыл лишь час?
Могущество легче даётся тому, кто выглядит могущественным. (стр. 189)
Я был глупцом, полагая, что у меня всегда будет возможность сделаться лучше — когда-нибудь потом. Всем известно, что жизнь человека способна оборваться в любой момент. Падение с лестницы, простуда или лихорадка, шальная пуля — от подобных вещей молодость не защитит. Человек может погибнуть по чистой случайности когда угодно. Наверное, какой-то частью сознания я знал об этом всегда, но не мог поверить всем сердцем. (стр. 85)
- Просто… как бы далеко ты ни заглянул в прошлое, выйдет, что один народ отнял земли у другого. Не думаю, что можно, что-то решить, выясняя, кто украл их первым.