Они даже не были знакомы, эти две женщины, и вряд ли могли где-то пересечься. Одна шла вперед, сметая все на своем пути и совсем не заботясь тем, как ее поступки выглядят с точки зрения морали. Другая тихо мечтала, боясь рассказать о своих планах даже маме, все равно не поймет. И каждый день смотрела на окна богатой квартиры той, другой, гадая, почему там все время горит свет? Это демонстрация своего превосходства, страх одиночества или какая-то тайна? Фортуна ведь тоже женщина и обожает...
Я грустно подумала, что нам, бедным людям, противопоказано иметь столько денег. Мы превращаемся в идиотов.
А от мужчины хочется тепла. Каких-то знаков внимания, хочется, чтобы он дал понять свою силу и твою слабость…
Она не была садисткой в прямом смысле этого слова. Она была садисткой моральной. Умелым манипулятором. И все с издевочкой, с чувством собственного превосходства.
Сейчас все словно помешались на этих «лайках», на мнимой успешности, на возможности стать триумфатором хоть на час. Некоторые прямо требуют: поставь «лайк»! Иначе я тебя прокляну! Не будет тебе удачи! Заболеешь ты или твои близкие! Да что тебе, жалко, что ли? Всего лишь «лайк» или «класс»! Цыганщина какая-то. И я перестала заходить в социальные сети.
Дружба, как и любовь, должна быть взаимной, иначе это не дружба, а сделка. Ты мне – я тебе. А в моем случае ты мне – а у тебя и так все есть. Делиться надо. Есть и такой вариант дружбы.
Простые люди избегают чужих, элита избегает своих, вот в чем разница.
Одиночество – та же смерть, только медленная.
Но тем, кто не ценит хороших людей, начинает «везти» на плохих.
Я сделаю, как ты скажешь, но не потому, что я с тобой согласен. Просто я тебя очень люблю. Моя женщина может быть какой угодно, хоть чокнутой. Но это моя женщина. Мне сказали – я пошел. С чего начнем?
У меня было такое чувство, будто я заглянула в преисподнюю. Все мои горести показались вдруг сущими пустяками. Да и были ли у меня горести?
А если мужчина не способен жертвовать, то его мужественность сильно вызывает сомнения.
Материнский инстинкт у женщины сильнее всех прочих. Даже у тех, кто так и не стал матерью.
Их, этих пленников чести, рыцарей долга, берут умом, а не инстинктами.
Это мой мужчина. Но по факту уже не мой. У меня нет сил разлюбить и нет права быть рядом. Ни малейшего права хоть на часть его жизни, она вся принадлежит его жене и детям. Это был какой-то кошмар, тупик.
Лицо у Лены было хоть и красивое, но заметно расплылось, так же, как и талия. К тому же из-за многолетнего безвылазного сидения дома и мелких повседневных забот, которым не было конца, это некогда красивое лицо приобрело глуповато-тупое выражение. Как у робота, который может выполнять только знакомые команды, а любая задача сверх программы ставит его в тупик.
В моей жизни было много непростых ситуаций, и я давно усвоила, что лучшая защита – это смех. Когда смеешься в лицо своему врагу, он теряет самообладание.
Я давно заметила, как резко постарело наше телевидение. Как бы все они ни кололись и ни подтягивались, эти медийные лица, взгляд их выдает.
Люди жмутся при жизни и на жизнь, а «гробовые» – это святое. Совершенно непонятная мне логика, но человек вообще существо загадочное.
Мы постепенно превращаемся в страну глухих. Каждый сам по себе и не обращает никакого внимания на окружающих, просто-напросто их не слышит. Он в наушниках.
Деньги не любят, когда о них говорят.