В 1930-х годах, в период Великой депрессии, множество мелких арендаторов земли в США потеряли свои фермы. Это вынудило их искать работу, чтобы обеспечить себя и свои семьи. Семья Джоудов из Оклахомы оказалась в тяжелом положении и решила отправиться в Калифорнию, надеясь найти там возможность заработать и выжить.
«Все живое — свято».
А когда урожай созревал и его собирали, никто не разминал горячих комьев, никто не пересыпал землю между пальцами. Ничьи руки не касались этих семян, никто с трепетом не поджидал всходов. Люди ели то, что они не выращивали, между ними и хлебом не стало связующей нити. Земля рожала под железом — и под железом медленно умирала; ибо ее не любили, не ненавидели, не обращались к ней с молитвой, не слали ей проклятий.
Человек сливается воедино с тем местом, где живет.
-У другого это было бы просто ошибка, - сказал Кейси, - а если ты думаешь, что это грех, значит, грех. Человек сам создает свои грехи.
Не заносись верою выше орла, не будешь ползать вместе с червями.
Греха никакого на свете нет, и добродетели тоже нет. А есть только то, что люди делают. Тут одно от другого не оторвёшь. Некоторые их дела хорошие, некоторые плохие, вот и всё, а об остальном никто судить не смеет.
Так, наверно, всегда. Если человек живет весело, радуется своей жизни, плевать ему на все остальное. А вот такие - остервенелые, одинокие - доживут до старости, разуверятся во всем и боятся смерти.
Такая уж у человека природа – любит других учить.
Голодным и сытым тесно вместе.
Думал я про духа святого и про Иисуса: «Зачем нам нужно сваливать все на бога и на Иисуса? Может, это мы людей любим? Может, дух святой – это человеческая душа и есть? Может, все люди вкупе и составляют одну великую душу, и частицу ее найдешь в каждом человеке?»
Женщине легче переделаться, - успокаивающе проговорила мать. - У женщины вся ее жизнь в руках. А у мужчины - в голове...
- У нас ничего нет, - продолжал отец. - Работы теперь долго не найдешь. урожаи собраны. Что мы дальше будем делать? Как мы будем кормиться? Розе скоро придет время рожать. Так нас прижало, что и думать не хочется. Вот и копаюсь, вспоминаю старое, чтобы мысли отвлечь. Похоже, кончена наша жизнь.
- Нет, не кончена. - Мать улыбнулась. - Не кончена, па. Это женщине тоже дано знать. Я уж приметила: мужчина - он живет рывками: ребенок родится, умрет кто - вот и рывок; купит ферму - еще один рывок. А у женщины жизнь течет ровно, как речка. Где немножко воронкой закрутит, где с камня вниз польется, а течение ровное...бежит речка и бежит. Вот как женщина рассуждает. Мы не умрем. Народ, он будет жить - он меняется немножко, а жить он будет всегда.
Эх! узнать бы все грехи, какие только есть на свете! Я бы их один за другим перепробовал.
Грехи есть у всех. Что кажется нам грехом? То, в чем мы не чувствуем уверенности. А тех, кто во всем уверен и не знает за собой никаких грехов, — тех сволочей я, на месте бога, гнал бы пинком в зад из царства небесного. Видеть их не могу.
Потребность рождает идею, идея рождает действие.
Спокойствие лучше, чем радость. Оно надежнее.
Женщины и дети знали твердо: нет такой беды, которую нельзя было бы стерпеть, лишь бы она не сломила мужчин.
– Одно я заучила крепко, – сказала она. – Все время этому учусь, изо дня в день. Если у тебя беда, если ты в нужде, если тебя обидели – иди к беднякам. Только они и помогут, больше никто.
Отчаяться каждый может. А вот чтобы совладать с собой, нужно быть человеком
Смолоду кажется, что тебя хватит на тысячу жизней, а на самом-то деле дай бог одну прожить.
- Мы живем в свободной стране. - Пойди поищи ее, свободу. Мне один говорил: сколько у тебя есть в кармане, на столько у тебя и свободы.