Сразу после выпускного бала Стефани сбежала из захолустного городка Марли в Монреаль, надеясь навсегда забыть пьющую мать Лору, нищую жизнь в убогом домишке, предателя-бойфренда и нелепые байки о ведьме, которая якобы обитает в окрестных лесах. Но спустя пятнадцать лет, потеряв работу журналистки, Стефани вынуждена вернуться в родную глушь. Она надеется оживить свой подкаст о пропавшей в 1979 году девятилетней Мишель Фортье – ведь после недавнего наводнения в стене заброшенного дома были...
Это, конечно, немного, однако вполне достаточно, чтобы сделать главный вывод: кому еще, кроме Мишель, может принадлежать найденный скелет? И лишь в одной статье автор решается пойти чуть дальше: «Предположительно, останки могут принадлежать девятилетней Мишель Фортье, пропавшей в Марли в 1979 году. Находка пробудила интерес к делу, которое в свое время потрясло жителей небольшого провинциального городка и в течение долгих лет оставалось нераскрытым».
– Понятия не имею, о чем ты, – холодно отвечаю я, стараясь не ежиться под ее острым взглядом.
– Ой, умоляю! И без того очевидно, почему ты здесь. Во всех новостях трубили о нашей находке. Как только поднялся шум, я сразу подумала: «Ну, теперь держись: Стефани вот-вот нагрянет». Дня не прошло – клянусь, не прошло и дня, – как ты звонишь. А вся эта чушь про то, что ты на мели, – чистой воды отмазка.
– У нас молоко закончилось, – бормочет Лаура. – Дай пару баксов, сбегаю в магазин.
– Возьми мелочь из жестянки на окне.
Жестянка на окне пуста – со дня выплаты социального пособия прошло слишком много времени, – и обе это знают.
Он морщится.
– Да будет тебе, Стеф. Зачем ты так? Двадцать лет прошло.
Пятнадцать. Но я не поправляю его.
– Мы поженились несколько лет назад, – с виноватым видом мямлит он.
– Да, что-то в этом роде, – бормочу я и тянусь к ручке двери, одновременно отстегивая ремень безопасности.
– Ты куда? – спрашивает Люк.
– Хочу взглянуть поближе.
– Нельзя. Тут место преступления.
Похоже, он с первого взгляда оценил весь масштаб моего бедственного положения: ни денег, ни машины, ни сопровождения в виде Лоры и ни единой души, которая огорчится, если на обочине шоссе меня переедет трактор.
Расстояния в этих краях выглядят обманчиво – они гораздо больше, чем кажутся на глаз.
Копаюсь в собственных чувствах, пытаясь обнаружить признаки обиды, удивления или хотя бы разочарования. И не нахожу ничего похожего.
Глобальное потепление преуспело там, где я потерпела неудачу: благодаря ему название богом забытого городка в округе Бос прогремело на всю страну, и Марли упоминают даже в национальных новостях.
Во время последнего визита в Марли я была в приподнятом настроении и летала как на крыльях, не говоря уже о том, что сидела за рулем собственной машины. Возможно, и я, и машина имели несколько потрепанный вид, однако обе находились в рабочем состоянии и приятно пахли. Правда, следует отметить, что на этот раз и город не в лучшей форме.
Итак, блудная дочь возвращается. Снова.
Я еду обратно тем же путем, каким впервые уезжала отсюда в семнадцать лет, точно таким же потрепанным автобусом компании «Грейхаунд», в салоне которого висит затхлый запах пыли.