- Я оставил сторожить наверху свою Макловию: вы же ее видели, когда мы приехали... Она сказала, что никого не было. — Да ничего она не сказала! Посмотрела молча, по своему обыкновению. — Это она так говорит. Молча. — Ну, если так считать, то она трещит без умолку.
- Что тут за шум у тебя? - осведомился он, как бы не замечая капитана. Мартин показал на визитёра: - Да вот гринго встревожились из-за того, что мы делаем. - Ну так мы ведь для того и делаем? Чтоб они встревожились.
В Мексике ничего окончательного не бывает. Кончится – начнётся сначала.
Он упивался Мексикой и предпочитал не думать о похмелье.
Я делаю революцию, как и ты, и все остальные. Прочее не важно.
Как говорят моряки, лучше переесть, чем недоспать
История человечества изобилует подобными потрясениями, – говорила Диана. – Французская революция, американская Война за независимость, Парижская коммуна, политические бури в Европе… Героические трагедии, которые неизменно оканчивались нелепыми водевилями, а победителями неизменно выходили люди одного сорта. Мало кому удавалось остаться революционером, придя к власти.
– У вас так много женщин… Они тоже воюют? – Скорее да, чем нет. Если подопрет – воюют, куда денешься… Тем более, что многие умеют дырявить не хуже любой другой христианской души.
В Мексике в конце концов привыкаешь к насилию. Начинаешь считать это естественным, воспринимать как часть пейзажа или явление природы.
– Знаете, я порой завидую вам… Вы молоды, вы иностранец, перед вами открывается многообещающая карьера. И это позволяет с другой точки зрения увидеть мою несчастную страну, хронически больную самой собой.