Люблю снег. Как он преломляет свет. Эти искры, зажигающие глаза, лежащие и летящие. Или пусть даже не искры: густой бесшумный рой в жёлтом свете фонаря. Он заставляет остановиться и дышать огненно-ледяным воздухом, даже если в руке тяжёлый пакет из «Пятёрочки».
Я чувствую лето на коже. Зелёно-голубой, мягкий день мажет солнечным теплом. Шаркаю по тёплому бугристому асфальту шлёпками цвета пенки малинового варенья на блюдце, нюхаю солнце, слушаю писк ласточек, смотрю, как подоконники пушатся котами.
В общем, женщины — это целая вселенная, пространство и время, как говаривал Хокинг. Молодые, взрослые, пятилетние, которые танцуют под «Манки дэнс» — и я хохочу. И добро, и зло, и безусловная любовь, и безусловная ненависть, и рождение, и смерть (смерть моих подружек для меня, когда они покупают такие же вещи, как у меня).
Представьте: вечер, май, стрижи свистят, как болельщики на футбольном матче, вам шестнадцать, в конце месяца — экзамены. Где-то в середине туловища неприятно тянет стресс: сегодня вы снова не отработали какое-то задание или не написали билеты (сейчас ещё существуют билеты?), кроме того, вы уже много раз обещали себе это сделать, но всё никак.
Открываете рабочий файл — и всё как в тумане. На плейстейшн включаете игры — нет тумана. Файл открываете — есть. Да и строчки с буквами ведут себя, как мяч на берегу реки: сначала скачут, потом плывут. И вы не можете усвоить даже абзац, не то что пятнадцать вордовских страниц.
Русскость — как позвоночник: ты её не видишь, а она есть.
Москва пахнет подогретым на солнце припылённым асфальтом и резиной — летом, подгнившими листьями и сыростью — осенью, дорогими духами и холодным железом — зимой, талой водой ранней весной и смолой с почек и мокрым асфальтом — весной более поздней.