Аудиокнига «Золотая шпага» от студии «МедиаКнига» – работа знаменитого автора российской фэнтези и фантастики Юрия Никитина, является четвертым томом цикла «Гиперборея». В центре повествования – Александр Засядько, офицер, которого армия считала наилучшим, дуэлянты боялись за его мастерство владения шпагой, а женщины были очарованы его внешностью и атлетизмом. Он мог с легкостью ломать подковы и общаться с императорами. Обладатель высших боевых наград и герой военных сражений, Засядько...
Но воинский закон запрещает обижать пленных! Засядько хмуро посмотрел на плененного француза: – Единственная обида, которую я могу ему причинить, это посадить на тот же рацион, что едят мои солдаты.
– Генералиссимуса дают полководцам, командующим несколькими, чаще союзными, армиями, или тем, у кого в подчинении имеются принцы королевской крови…
– У меня нет пассии, – усмехнулся Засядько. – Есть невеста. Самая красивая на всем белом свете. И она ждет. Когда я вернусь, мы сразу поженимся. – Когда или если? – Когда, – непреклонно сказал Засядько.
– Пока здесь находится хоть один русский солдат, бесчинств не будет! – Это не бесчинства! Это обычай! – Обычаи меняются, – возразил Засядько. Вожак черногорцев смотрел люто: – Обычаи меняют боги! – Если бы. А то люди от их имени.
Мужчины легко выносят ненависть, злобу противника, но страдают, если их жалеют.
Чувствительность и совестливость никогда не были сильной стороной военных.
– Вам факты? – кричал кому-то Сергей. – Пожалуйста! Генерал Кутайсов, смертельно раненный под Бородином, последние слова произносит по-французски. Переписка, в которой Ростопчин и Воронцов изливают желчь против французов, ведется на французском языке. На триумфальной арке, воздвигнутой в Царском Селе в честь побед Александра – русского царя! – над Францией, красуется сделанная по-французски надпись: «Моим товарищам по оружию»…
Тенор в самом деле был неплох. Молод, красив, только уверенности в нем еще не чувствовалось, но это Засядько отнес скорее к достоинствам. Пока человек не уверен в себе, он работает вдвое больше.
Нужно иметь мозг гения, чтобы, глядя на яйцо, видеть в небе парящую птицу.
... Далеко от Москвы, Петербурга. В полудиких странах вся жизнь идет в столицах, а в остальных городах и весях… так, ждет указаний.
Если бы я делал черновики, у меня не хватило бы моих двадцати пяти часов в сутках.
Михаил смотрел непонимающе. То ли генерала слишком сильно по голове ударили, то ли от непосильной работы чуть-чуть начал заговариваться.
– Александр Дмитриевич!.. Но в сутках всего двадцать четыре часа! Откуда вы берете еще один?
– Занимаю из соседних суток, – ответил Александр очень серьезно.
Александр I осмотрел и учебную роту Засядько. Солдаты застыли как истуканы, ели глазами государя императора. Александр, постаревший и с блуждающим взором, как-то чересчур внимательно всматривался в солдатские лица. Остановившись перед левофланговым, спросил неожиданно:
– Если я велю тебе выстрелить мне в сердце, выполнишь?
Солдат смотрел выпучив глаза. Рявкнул густым сильным голосом:
– Я солдат, Ваше Величество. Мой долг – выполнять все, что прикажет вышестоящий командир.
– Значит, выстрелишь?
Солдат ответил четко:
– Вы – царь-император. Ваш приказ – закон. Конечно, выстрелю.
Александр кивнул, довольный вроде, подошел к другому:
– А ты выстрелишь?
– Выстрелю, Ваше Величество.
К третьему:
– А ты?
– Выстрелю, Ваше Величество.
Так дошел до конца, все отвечали одинаково. Но последний вдруг ответил:
– Нет, Ваше Величество.
Засядько видел, как прояснилось лицо императора. Наконец у кого-то любовь и преданность императору превозмогли жесткий закон повиновения приказам! Расчувствовавшись, он достал горсть золотых монет, вложил в руку солдата:
– А почему не выстрелишь?
– Я бы с охотой стрельнул, – пожаловался тот, – однако, Ваше Величество, я барабанщик. Мне ружье в руки брать вовсе не положено!
Солдат не должен быть чересчур умным, а то умирать не пойдет по чужому слову. Беспрекословно не пойдет.
– При нашествии татар народ всегда уходил в леса. – Французы и татары – большая разница! – Русские не видят разницы в неприятеле.
Красивая смерть бывает только в разгар боя, а потом идут отвратительные будни войны с их грабежами, беззаконием и медленным умиранием от ран. И пока еще реально не придумано, как во время войн щадить от насилия мирных жителей.
Прямо помешались на французском! Я бы сажал в тюрьму всякого, кто заговорит не по-русски! Засядько с неудовольствием покачал головой: – Если сказано умно, то не все ли равно, на каком языке?
Мода есть мода, ей подчиняются охотнее, чем законам, родителям, церкви, даже естественным потребностям…
Это западные народы – прагматики. Против очевидного не прут. А русские будут и будут колотиться лбом о стену. Либо лоб всмятку, либо стену все же напрочь…
Она вытащила пробку, начала разливать вино. Сперва плеснула себе, подчиняясь древним правилам, что надо показать, что вино не отравлено, и чтобы крошки пробки слить себе, затем наполнила до краев его бокал, а потом уже долила себе.
Есть книги, которые не стареют. Наоборот, из дали лет лучше видишь их величие.