Однажды Зоя, с которой проживал рассказчик, прямо спросила его, считает ли он её лучше остальных женщин и уважает ли её. Её не устроил его ответ...
Жалость, жалость, огромная жалость к ней огненными языками лизала мое черствое, одеревеневшее сердце.
Она упала на диван, и слезы, как вешние воды с гор, хлынули из глаз ее.
«Понять женщину легко, но объяснить ее трудно. Какое это нечеловеческое, выдуманное чьей-то разгоряченной фантазией существо! Что может быть общего между мной и ею, кроме физической близости и примитивных домашних интересов?»
Зоя, имя легкое, не имеющее веса, золотистое, все насквозь пронизанное желтыми лучами солнца, вызывающее мысль о светлых, коротко подстриженных кудрях и тонкой атласной коже с голубыми жилками; губки розовые, ножки маленькие, голосок, как серебряная ниточка.
У тебя глаза горят, как две звездочки, улыбка твоя туманит голову, а голос твой проникает в самое сердце и прямо переворачивает его.
Если бы детей должны были рожать не женщины, а мужчины, – они бежали бы от женщин, как от чумы…