После смерти Бродского прошло 25 лет, и за это время о нем и его поэзии было сказано достаточно. Его называли «вечным изгнанником», «самым знаменитым тунеядцем», «поэтом без пьедестала». Однако новое поколение авторов предлагает свежий взгляд: Вадим Месяц выпустил книгу под названием «Дядя Джо. Роман с Бродским», которая открывает новые, до сих пор неизвестные, аспекты жизни знаменитого поэта и лауреата Нобелевской премии. Книга показывает, что реальность могла быть иной, и хотя сюжет насыщен...
Коллективизм мне нравился. Я бы даже сказал, что мне нравился мистический коллективизм. Крестный ход. Соборность. Чувство локтя. Товарищество. Взаимовыручка. Пролетарский интернационализм. «Строили мы, строили — и наконец построили». В спорте я предпочитал командные виды типа волейбола. Родился в Сибири. Там отшельником-индивидуалистом не проживешь. Замерзнешь.
В гастрономе на улице Ленина наливали шампанское. В книжных магазинах продавали книги. И люди их с жадностью покупали. Постчеловеческое общество здесь еще не состоялось.
— У нас тут стреляют, — сообщил я Бродскому. — Стреляют по ночам, потому что ночью лучше слышимость. — По-вашему, стрельба только для звука?
В нашу жизнь нужно вернуть опасность. Только тогда человек ценит то, что он еще жив.
— Вы слишком молоды, — вынес заключение Бродский. — Это синоним глупости. Или у вас генетическая предрасположенность к иррациональным поступкам?
— Вам вообще ничего не надо. — В этом и есть суть свободы…
— Женщины отдаются за пачку сигарет, — я привел несколько случаев из жизни. — Как у вас хорошо, — воскликнул Бродский.
Человек не виноват ни в таланте своем, ни в бездарности.
— Неважно, кто ты есть, — заключил я. — Важно, кем ты себя ощущаешь.
Поэзия — избавление от эгоизма. Мы должны раствориться: в языке, в водке, в холодном воздухе.