...История может увековечивать только мифы.
Самые сомнительные события -- это именно те, которые наблюдались наибольшим числом людей.
Массы уважают только силу, и доброта их мало трогает, так как они смотрят на нее как на одну из форм слабости. Симпатии толпы всегда были на стороне тиранов, подчиняющих ее себе, а не на стороне добрых властителей, и самые высокие статуи толпа всегда воздвигает первым, а не последним. Если толпа охотно топчет ногами повергнутого деспота, то это происходит лишь оттого, что, потеряв свою силу, деспот этот уже попадает в категорию слабых, которых презирают, потому что их не боятся. Тип героя, дорогого сердцу толпы, всегда будет напоминать Цезаря, шлем которого прельщает толпу, власть внушает ей уважение, а меч заставляет бояться.
Чтобы вызывать восхищение толпы, надо всегда держать ее на известном расстоянии.
Толпа никогда не стремилась к правде; она отворачивается от очевидности, не нравящейся ей, и предпочитает поклоняться заблуждению, если только заблуждение это прельщает ее. Кто умеет вводить толпу в заблуждение, тот легко становится ее повелителем; кто же стремится образумить ее, тот всегда бывает ее жертвой.
Кажется, что в сердце самых закоренелых материалистов всегда теплится остаток вечного пламени заушемой и отрицаемой, но всё-таки незыблемой надежды, неистребимого упования всех угнетённых на лучшее будущее.
Революция — это несколько человек, хотящих за всё человечество.
"Жизнь пройдена до середины,
А я все думаю, что горы сдвину,
Поля засею, орошу долины,
А жизнь давно уже за половину..."
- Я отблагодарю тебя, - сказал мой дядя, - я завещаю тебе сочинения
Ленина. Отнеси их в макулатуру и поменяй на "Буратино"... Но сначала задуши
меня.
Мне вспоминается такая история. Шли мы с приятелем из бани.
Останавливает нас милиционер. Мы насторожились, спрашиваем:
— В чем дело?
А он говорит:
— Вы не помните, когда были изданы «Четки» Ахматовой?
— В тысяча девятьсот четырнадцатом году. Издательство «Гиперборей», Санкт-Петербург.
— Спасибо. Можете идти.
— Куда? — спрашиваем.
— Куда хотите, — отвечает. — Вы свободны…