Рука неловко соскользнула,
Вдруг вспышка по глазам стрельнула,
Запахло жареным… Конец –
Электрик больше не жилец!
«Декор фасадов здания тоже поражал своей эксцентричностью. С одной стороны дома стоят простые дорические колонны, а с другой — сильно орнаментированные коринфские. Ванбру не без оснований утверждал, что никто не сможет увидеть сразу оба фасада.»
«Возникла большая проблема, поскольку супруги Мальборо отличались исключительной скупостью. Герцог был настолько скаредным, что, когда писал письма, не ставил точки над «i», дабы сэкономить чернила.»
Карл М аркс, живя в лон донском С о х о по у ш и в
долгах и зачастую чуть не впроголодь, все же имел э к о
н о м к у и ли ч н ого секретаря. В квартире М ар к са было так
те сно, что секретарю (его звали Вильгельм П и п е р ) п р и
ходилось спать в о д н о й постели с х о з я и н о м (п р и этом
М аркс каким-то о б р а з о м улучил мом ент, ч т об ы со б л а з
н и ть экономку, к оторая как раз в год «В ел и к о й вы ставки »
родила ему с ы н а ) .
Точно известно лишь одно: к 1710-м годам у людей вдруг появилась масса идей о п р е о б р а з о в а н и и ландшафта, о с о б е н н о по части придания е м у большей естественности. Событием, которое, вероятно, внесло свою лепту в развитие этой моды, стал у р ага н 1711 года, про зв ан н ы й «В е ли к и м уд ар ом»: он повалил м н о ж е с тво деревьев по всей стране, и люди заметили (многие, очевидно, впервые), каким приятным зрелищем бы ли эти деревья. Как бы то ни было, англичане внезапно стали необычно привязаны к природе.
Когда вы сегодня смотрите на Хардвик-холл, то количество и размер окон не кажутся чем-то необычным, но для 1591 года это было настолько неслыханное дело, что архитектор (предположительно это был Роберт Смитсон) не знал, как их все расположить. Одни окна получились фактически глухими, потому что прямо за ними расположены дымоходы, другие оказались общими для комнат разных этажей. В некоторых больших помещениях окон явно недостаточно, а в некоторых маленьких — наоборот, слишком много. В общем, далеко не всегда окна соответствуют пространствам, которые они освещают.
Кладовая для продуктов (buttery) не имеет никакого от ношения к маслу (butter), но связана с бочонками (butts): в кладовке стояли бочки с элем и другими напитками. По происхождению это слово — искаженное французское boutellerie («кладовая для бутылок»), от него же образовались английские слова butler («дворецкий») и bottle («бутылка»); первоначально дворецкий заведовал винным погребом.
Дом - не убежище от истории. Дом - это место, куда в конце концов приводит история.
Что это… что это там? все белое… что? белое, о, белое, что-то белое, о! такая белизна и такая красота… вытаращив глаза, широко раскрыв слюнявый, почти беззубый рот, он, пораженный, смотрит, смотрит, смотрит на мир, который так радикально и необъяснимо изменился с тех пор, как он его видел в последний раз, и который там… о, что же это? нет ничего, кроме пышной белизны, сколько хватает глаз, все бело… чисто, дивно, ослепительно… да, там… безмолвно искрится на солнце… белая страница… нетронутая… безупречная… новая.
В сущности, утверждает он, конец является целью всего сущего: в школу ходишь, чтобы перестать в нее ходить, принимаешься за обед, чтобы его доесть, и живешь, чтобы не жить больше.