— Поясни, — попросил я и, чуть подумав, радушно протянул Борису последнюю луковицу: — На. Освежает.
— Не, — отмахнулся тот, снимая с пояса флягу. — Я лучше водички. Что тут пояснять? Вообще не знаю, почему тебе это рассказываю.
— Потому что я чужой и нелюдимый, — фыркнул я. — Потому что мне плевать на ваши проблемы. Потому что мне от вас ничего не надо.
— Хорошо сказано, — чуть помедлив, произнес Борис. — И прямо.
— Угу… Слушай… а что за знаменитый Трубный Монстр?
— Страшилка, оказавшаяся правдой, — хмыкнул я, стягивая куртку и оставаясь в одной футболке.
— Расскажи, — попросила девушка, укладывая на скрещенные ноги винтовку и со щелчком отсоединяя магазин.
— И я послушаю! — прогудел подошедший крепыш Виктор, с шумом плюхаясь на землю и поднимая облачко пыли. — Люблю про монстров слушать!
— Ладно, — выдержав паузу, согласился я. — Расскажу. Хотя история обычная. Есть у нас за городом недостроенная теплотрасса. И вот в ней жил-поживал и горя не знал очень большой и жирный заглот. Ползал себе в трубе туда-сюда, людишек кушал, а потом народ собрался, его из той трубы выкурил и жестоко убил. Все.
— Э-э… — протянул Виктор, явно ошарашенный моей немногословностью.
— И все? — не выдержала Инга.
— Все, — кивнул я. — А чего растягивать? Это старики наши любят истории протяжно да заунывно рассказывать, я так не умею.
— Битум, ты чего? Это же ржавое старье, валяющееся в пыли…
— В прошлый раз железяки там не было! И куста того высокого не было! За день вырос, что ли?! — уже в голос рявкнул я, досадуя на заторможенность девушки. — Стреляй! Патрона жалко?! Э-э-эй! Тревога! Тревога! Тревога! — Упав на живот, я засунул голову в кузов грузовика и закричал: — Тревога! Сейчас нападут!
Вот только люди – такие подлые твари, что иной раз дадут выходцам из преисподней сто очков вперед. У меня так и чесались руки прострелить лейтенанту затылок – просто в превентивных целях! – и приходилось одергивать себя и уговаривать не совершать глупостей.
Люди меняются. Сначала взрослеют, потом стареют. Попутно толстеют, худеют, седеют и лысеют. Обычное дело.
Но нормальны подобные метаморфозы лишь для нормальных людей.
Вымышленные друзья не меняются, они на такое просто неспособны. Вымышленный друг существует исключительно в вашей голове, он плод излишне живого воображения, и не более того. Изменения происходят не с ним. Изменения происходят с вашим сознанием.
И если беловолосый коротышка-лепрекон превращается в жуткую химеру, чьи когти легко царапают стеклянный стакан, значит, у вас серьезные проблемы с головой. Проще говоря, вы чокнулись. Спятили. Двинулись. Пребываете не в своем уме.
– Я всегда рад оказать помощь следствию, – по-прежнему глядя мимо собеседника на пятно обвалившейся штукатурки, произнес я, тщательно подбирая слова. – Но было бы неправильно брать на себя вину за преступление, которого не совершал. Нет, я мог бы оказать вам подобную услугу, но в этом случае истинный убийца избежит наказания, а это противоречит моим принципам.
Вместо этого я сварил себе кофе, такой крепкий, какой только смог.
Это всяко проще, чем извлечь человеку мозг без повреждений черепа
Мало что убивает чувства так быстро, как скелеты в шкафу.
Смерть – это падение в бездну, стремительное и безостановочное.