1) ...Но ещё лучше научилось слушать сердце, ибо без него глухи даже самые чуткие уши...
2) ..."Мы все как дети, когда речь заходит о забавах"...
3) ...Пугали слишком горячим солнцем. Но почему-то мало говорили о том, что нет ничего опаснее языка человеческого, что
опасно жить среди людей...
4) ...извивы души его - похлеще тайников пирамиды Хуфу.
5) Мудрый человек такой же, как все, разница лишь в том, что он больше думает и меньше других болтает.
6) Если глядишь на озёрную гладь, то можно ли угадать, что твориться на дне его или у самого дна? Только в одном случае - если умеешь угадывать сердцем. А глаза и уши в этом случае - плохие помощники.
7) - Нафтита, - сказал он мечтательно, - человек бывает счастлив?
- Если беден.
- А если богат?
- Никогда!
8) Молодость имеет одно неоценимое свойство: она не признает середины, но занимает крайнее место.
9) Таков неумолимый закон жизни - отдавать другому то, что приобрёл очень и очень дорогой ценой.
10) Как ни говори, война - это слабость. И победа - слабость. Особенно - победа!
11) Капля плывёт к капле, образовывая ручей. Ручей куда-нибудь да свернёт. Он не будет течь по прямому, как рука, ложу. Во
всяком случае его и повернуть можно. И даже вспять. А с каплями, как ни странно, это труднее. Капель очень много. Как
людей на земле. И сладить с ними трудно.
12) Право же, мало стоит слово, если не выражает оно нечто, что западает тебе в душу и живёт там подобно птице в гнезде. Это
нечто рождает новые мысли, и они, как птенчики, слетают с уст твоих. Ибо ты был оплодотворён большой мыслью. Слова -
очень удобное обличье. Они должны быть необычными сами по себе. Но за ними, повторяю, должно стоять нечто.
13) Если бы не было ошибающихся, откуда бы брались мудрецы?
Вот уж поистине: не суди о человеке исключительно по внешности. Сухость Феофанова теперь виделась мне тем, чем она по сути и была, – природной сдержанностью, а неприветливость, надо полагать, объяснялась всего лишь нежеланием навязывать свое общество тому, кто, возможно, не расположен его разделить.
Я попытался подобрать слова, чтобы спросить именно о том, главном, что меня действительно интересовало, о его отношении к участникам этой, как он выражался, игры. Он взглянул на меня, и в его глазах прочел я отстраненную удивленность. Так он, наверное, посмотрел бы на пешку, которой готовился пожертвовать ради выигрыша и которая вдруг заговорила бы. Взгляд этот меня смутил, я понял, что вопрос мой не уместен и что я никогда его не задам
На Руси когда-то всех иноземцев немцами звали – потому что «немыми» были, нашего языка не знали. Словяне, – он подчеркнул букву «о», – это те, которые словами владеют, а немцы – все остальные, поелику слова вымолвить не могут. Есть такая точка зрения среди лингвистов, не могу сказать, что я ее полностью принимаю…
Удивительна все-таки природа человеческая! Удивительна хотя бы тем, что в ней заложено такое свойство, как любопытство – качество, ни в коей мере не свойственное ни одному из представителей животного царства. Можно отнести любопытство к порокам и даже порицать его, но как же часто оно берет верх над остальными чувствами и даже разумом и увлекает человека туда, куда ни здравый рассудок, ни благонравие, взятые сами по себе, категорически не позволили бы ему попасть.
И не столько воспламенил меня сюжет – все эти переживания Веры Павловны да странные экзерсисы Рахметова казались мне весьма надуманными, – сколько брошенные словно в сторону весьма любопытные мысли и неожиданно точные суждения, которых я, по совести, не ожидал от Чернышевского.
– Зубная боль в сердце, – напомнил я. – Страшная, должно быть, мука. Кто‑то стреляется, кто‑то стреляет…
... мне впервые пришло в голову, что сплетение событий, в котором ломались судьбы и жизни стольких людей, было для моего юного товарища всего лишь игрой. Хитроумной комбинацией, сродни тем, которые он составлял в своей шахматной переписке с присяжным поверенным Хардиным. И всеми нами он распоряжался, скорее, лишь как пешками и фигурами, передвигая людей таким образом, чтобы выиграть партию, – жертвуя одними и спасая других, устраивая противнику мёртвые ловушки ценой безопасности живого инвентаря.
Дела что? Не сделаешь их сегодня – сделаешь завтра. Хоть и говорится, что, мол, не откладывай на завтра, – а я вот за долгие годы уяснил себе иное правило: не так уж много бывает у человека дел, которые заслуживают непременного и в срок их выполнения.
Вот она, ужасная простота смерти - всего одним словом определяется: "Никогда".