Я принадлежала к самой низменной прослойке читателей. Я искала в книгах только свой мир и себя в этом мире – облаченную в разнообразные наряды и формы.
Успокойся и знай: что написано у человека на лбу при его рождении, того он не минует.
О мать! На дорогах переправлялся я через многие воды. В чужих странах приобрёл отличную опытность. Слава богу! Теперь я пью родную воду. Я Кериб…
Воды рек безостановочно текут. Печень же моя горит в огне.
В Арзеруме совершил я полуденный намаз, а в Карсе — намаз пред заходом солнца; к вечернему намазу прибыл я в Тифлис: на коне Хидир-Ильяса приехал я сюда.
Вечером пришёл я в свой дом. Не открыл себя сестре и матери. Кинжалом любви ударил в свою грудь. Открыв разные раны свои, приехал я сюда.
Кто ходит в чужих странах, тот — чужеземец
Сюда вернулся я из Ширвана;
Гариб твой — странник, и странник — я.
Бродил повсюду я неустанно;
Гариб твой — странник, и странник — я.
Пропел в тоске я семь лет изгнания;
Терпел невзгоды, терпел страдания;
Гариб-учитель мне дал познания;
Гариб твой — странник, и странник — я.
Хороший тон царствует только там, где вы не услышите ничего лишнего, но увы! Друзья мои! Зато как мало вы там и услышите!
Западное общество свои проблемы воспринимает именно как проблемы. В нашем же обществе, где все большее право голоса обретают вечные второгодники, проблемы трактуются как объекты национальной гордости, как признаки самобытности и как этапы особого пути. Когда не очень получается стать нормальными, приходится становиться великими, тем более что это куда проще – как сказали, так и будет. А великим все завидуют, разве не так?