Итак, я могу восстановить в памяти(хотя «я вспоминаю» было бы, конечно, короче), что одно время соседи ссужали нас (нашу семью) санками своих детей, неимоверно великолепными; даже со вторым высоким сиденьем и в кистях, — вроде странствующего трона!Я могу восстановить в памяти, что затея с треском провалилась, так как те же соседи вдруг почему-то грубо и хмуро лишили нас этого одолжения. После чего родители и приобрели для нас куда более скромные, но зато свои санки. Надеюсь, не худшие. Ведь человек на передвижном троне и охраняемый мамелюками (и папелюками) вместо обычных, простых родителей, думается, никогда не встретит на своем пути ни одного настоящего приключения! (Позже я и вообще убедилась, что только с обыкновенными — в неплохом смысле — людьми случается все самое необыкновенное! Что романист, во всяком случае, почти обязательно терпит провал, вздумав вывести своего основного героя в заведомобросающемся в глаза и сразу же — с первой страницы — великом или выдающемся виде!)
Если бы не было жизни в книгах — В жизни бы не было книг… Новелла Матвеева
…понять,
Что белизна — не пустота,
Что в зимних дней однообразии
Все ритмы крылись, все фантазии.
Как в белом цвете — все цвета.(1981)
"От издателя"
Иван Петрович осенью 1828 года занемог простудною лихорадкою, обратившеюся в горячку, и умер, несмотря на неусыпные старания уездного нашего лекаря, человека весьма искусного, особенно в лечении закоренелых болезней, как то мозолей и тому подобного.
"Хоть, конечно, мой товар не то, что ваш: живой без сапог обойдется, а мертвый без гроба не живет". - "Сущая правда, - заметил Адриан, - однако ж, если живому не на что купить сапог, то, не прогневайся, ходит он босой; а нищий мертвец и даром берет себе гроб".
Те из моих читателей, которые не живали в деревнях, не могут себе вообразить, что за прелесть эти уездные барышни! Воспитанные на чистом воздухе, в тени своих садовых яблонь, они знание света и жизни почерпают из книжек. Уединение, свобода и чтение рано в них развивают чувства и страсти, неизвестные рассеянным нашим красавицам. Для барышни звон колокольчика есть уже приключение, поезда в ближний город полагается эпохою в жизни, и посещение гостя оставляет долгое, иногда и вечное воспоминание.
Впрочем, нам и в голову не приходило подозревать в нем что-нибудь похожее на робость. Есть люди, коих одна наружность удаляет таковые подозрения.
Что пользы мне, подумал я, лишить его жизни, когда он ею вовсе не дорожит?
Тайна, какого роду ни была бы, всегда тягостна женскому сердцу.
В самом деле, что было бы с нами, если бы вместо общеудобного правила: чин чина почитай, ввелось в употребление другое, например: ум ума почитай? Какие возникли бы споры! и слуги с кого бы начинали кушанье подавать?
("Станционный смотритель")