— Это чем таким ты занят? — наконец прорвавшись в кабинет тёмного властелина, с порога вместо приветствия поинтересовалась Вереена развалившегося в огромном мягком кресле высшего демона, азартно хрустящего какими-то мягкими белыми шариками, добываемыми из поистине безразмерного бумажного пакета, стоящего рядом с ним на столике.
— Тш-ш-ш… — прошептал тот, не сводя взгляда со странного прямоугольного светящегося артефакта, прикреплённого к стене перед ним. — Тут такая комедия разворачивается! Хочешь попкорна? — Он мотнул своим кульком в её сторону.
— Я всякую иномировую гадость не ем, — отказалась девушка, присаживаясь на подлокотник кресла, и тоже взглянула на артефакт. — Ну и что это такое?
— Всевидящее божественное око, — ехидно отозвался недовольный тем, что его отвлекли, демон.
— М-да… вот уж не знала, что у богов глаза прямоугольные, — не менее ехидно ответила девушка.
— Моё око — каким хочу, таким и делаю.
— А это что такое? — удивлённо воззрилась на очередную витрину Ольга. Под зачарованным стеклом лежал самый обыкновенный на первый взгляд мужской носок примерно сорок второго размера. — «Носок универсальный», — прочла она подпись под экспонатом.
— О! Это уникальный и весьма полезный артефакт, — заулыбался пришедший на её зов архимаг. — Этот носок никогда не теряется, неспособен порваться, всегда остается чистым и без запаха, сколько его ни носи. Но главное его преимущество заключается в том, что, надетый в пару к любому другому, он немедленно становится его точной копией. Так что у его владельца никогда нет проблем с поиском парных носков.
— Добрый Ариох, пожалуйста, очень надо, пришли как можно скорее (не позже чем через пять минут) обещанную тобой помощь. А вместе с ней желательно, если тебя не очень затруднит, пару пулемётов Калашникова, к ним двадцать (ну хотя бы десять) снаряженных лент патронов так на двести — двести пятьдесят. Еще пару-тройку цинков патронов к «валу», желательно СП-6, ну или, если сложно, хоть каких-нибудь калибра девять на тридцать девять, и совсем хорошо будет, если добавишь несколько цинков, сколько не жалко, патронов для «вереска» калибром девять на двадцать один. Да. Ещё, пожалуйста, гранат побольше. Хотя бы пару десятков Ф-1 и десяток эргэдээшек…
Вслед за командиром эту странную молитву забормотали и остальные спецназовцы. Вскоре к ним присоединились пятеро оставшихся в живых драконидов и Джерау с Арейшей. Они, конечно, довольно слабо представляли себе, о чём именно просят своего нового покровителя, но, всецело доверяя своим ведущим, присоединили голоса к общему хору.
Заканчивая импровизированную «молитву», Шестаков задумался. Не будучи особо религиозным человеком, он тем не менее вполне понимал, что данное обращение довольно мало похоже на традиционную молитву. Скорее уж — на озвученный рапорт начштабу по необходимому оружию перед выездом в «горы».
Некоторое время он колебался, как закончить своё обращение. В голове так и крутилось традиционное и привычное «командир отдельного отряда «Гамма» капитан Шестаков», однако он вовремя вспомнил, что, кажется, по традиции молитвы следовало завершать как-то по-другому. Наконец нужное слово, всё-таки всплыло в его памяти, однако вертевшаяся на языке фраза всё же сорвалась с его уст, и потому концовка молитвы получилась довольно оригинальной: «Командир отдельного отряда «Гамма» капитан Шестаков доклад закончил. Аминь».
Благоразумие - вещь не из рыцарского сундука, зато безопасно.
— Да, это уж только с середки загнить, а там любой ветерок пошатнет.
<...> счас хорошо живется бабе да корове, а коню и мужику плохо.
Можно было долго сидеть на старом теплом бревне и тоже смотреть далеко - в горы. Думалось - не думалось - хорошо, ясно делалось на душе, как будто вдруг - в какую-то минуту - стал ты громадный, вольный и коснулся руками начала и конца своей жизни - смерил нечто драгоценное и все понял. Ну, и что? Ну, и ладно! - так думалось.
Как же так? С какой стати он выскочил таким подхалимом? Что за манера? Что за проклятое желание угодить продавцу, чиновнику, хамоватому начальству?! Угодить во что бы то ни стало! Ведь сами расплодили хамов, сами! Никто же нам их не завёз, не забросил на парашютах. Сами! Пора же им и укорот сделать. Они же уже меры не знают…
Сашку Ермолаева обидели.
Ну, обидели и обидели — случается. Никто не призывает бессловесно сносить обиды, но сразу из-за этого переоценивать все ценности человеческие, ставить на попа самый смысл жизни — это тоже, знаете… роскошь. Себе дороже, как говорят. Благоразумие — вещь не из рыцарского сундука, зато безопасно. Да-с. Можете не соглашаться, можете снисходительно улыбнуться, можете даже улыбнуться презрительно… Валяйте. Когда намашетесь театральными мечами, когда вас отовсюду с треском выставят, когда вас охватит отчаяние, приходите к нам, благоразумным, чай пить.
Стариковское дело - спокойно думать о смерти. И тогда-то и открывается человеку вся сокрытая, изумительная, вечная красота Жизни. Кто-то хочет, чтобы человек напоследок с болью насытился ею. И ушел.