Принимать близко к сердцу чужие проблемы – лучшее средство от собственных.
"...Психическое напряжение усилилось. Поднялось давление. Казалось, голова вот-вот лопнет. Он резко встал, раздраженно отпихнув в сторону дорогое, расшитое серебряным узором кожаное кресло. Нужно было заехать в магазин, предстояла важная встреча с поставщиком товара, но сексуальное желание вытесняло все прочие заботы. Поспешно набрав номер телефона, он поручил вести переговоры старшему продавцу. Быстро причесался, подушился французским одеколоном и вышел на улицу. Его новенькая «девятка» ослепительно сияла в лучах полуденного солнца. Детишки младшего школьного возраста весело визжали, играя в салки. Девочки в коротких летних платьицах, мальчики в шортах... Тело маньяка охватила лихорадочная дрожь, пенис напрягся, разбух, на лбу выступили капли пота. Появилось острое желание наброситься на них, разорвать, раскидать по двору внутренности, а голову вон той белокурой семилетней девчушки оставить на память, заспиртовать и онанировать, глядя на нее ночью при свете луны... «Нельзя, этих нельзя, – с трудом сдерживаясь, успокаивал он себя. – Кругом люди... Нельзя!.. Надо искать других, бездомных, обиженных, никому не нужных...»
Кое-как успокоившись, он забрался в машину и неторопливо покатил по городу, удаляясь от центра...
– Какой приятный парень! – сказала женщина лет пятидесяти своей подруге.
Они сидели на лавочке, лениво наблюдая за резвящимися во дворе внуками.
– Да, – тяжело вздохнула подруга. – Не то что мой зять! Денег приносит мало, пьет, недавно в милицию забрали за драку...
– Точно, точно! – оживилась первая кумушка. – Мой тоже не подарок! А у этого машина, собственный магазин и сам культурный, вежливый, всегда трезвый... Везет же некоторым. И-эх, жизнь наша жестянка!
Обе тетки горестно завздыхали..." Илья Деревянко " Нелюдь".
Станиславский репетирует «Дети солнца»:…После сцены Фимки репетировалась сцена Меланьи и Протасова. Очень интересно объяснял и показывал К.С. Ольге Леонардовне Меланью в сцене с Протасовым, когда она в неистовстве своей глупой, жадной страсти бросается ему в ноги. Это никак не удавалось Ольге Леонардовне. Она нервничала.
— У меня мало тела для этой бабьей одержимости.
— У меня тоже мало тела и нет бабьей одержимости, а вот я сейчас брошусь, — возразил Станиславский.
И, упав перед Качаловым на колени, он так сильно обнял его, что Василий Иванович еле удержался на ногах и стал уже с самым настоящим протасовским отчаянием отбиваться от объятий.
Когда я впервые попала в Петербург, шел ладожский лед, город из конца в конец продували балтийские ветры. Город показался мне каким-то крылатым, словно несущимся куда-то на широко раскинутых крыльях. Неслись дома, улицы, мосты, памятник Фальконе, вздыбленный, устремленный ввысь, летел прямо в бегущие облака. Город будоражил меня, придавал новые творческие силы.
Риск и отвага в творчестве необходимы. Художник не должен засиживаться под крылом и под опекой. Пусть даже не сразу достигнет он нужных результатов.
Раньше, читая стихи Блока, я просто наслаждалась волшебством его поэзии. Теперь в каждую строчку я вглядываюсь глазами актрисы.
Цените добрую критику, а не комплименты. И, главное, не ищите славы, не стремитесь быть обязательно впереди. Настоящее искусство скромно, но его не спрячешь, оно пробьет и камни, и вот тогда-то приходит настоящая слава.
На вокзале люди живут какой-то иной жизнью, не такой, как в привычной обстановке. Приезжая на вокзал, я каждый раз с нетерпением ждала минуты, когда из ранних сумерек вынырнут огни паровоза, засуетятся носильщики, придет в движение толпа ожидающих. Встречи, объятия, шумный говор, в голове невольно возникал целый поток мыслей, догадок о характерах людей, о их взаимоотношениях, о их судьбах, радостных или печальных.
Актёру вовсе не обязательно нужна сцена. Театр там - где есть актер и зритель.
Кто в этом доме хозяин, понимали даже тараканы на чердаке