– Не веревка и не клеймо делают человека вещью, – простонала и посмотрела ему в глаза, вставая с колен в полный рост, – я стану вещью, когда признаю себя ею.
– Ты помнишь о ней. Значит, она бессмертна.
Невежество – рассадник суеверий.
Жизнь летит под откос тогда, когда мы сами ее туда отпускаем.
– Я вот никогда не влюблялась. Моей жизнью всегда был спорт. Но подруги рассказывали, что это прекрасное чувство, и когда я встречу нужного человека, за спиной словно крылья вырастут. Появится ощущение эйфории, такое сильное, что все счастье мира покажется ненастоящим. – По описанию походит на действие тяжелых наркотиков.
Потому что романтической ерунды в голове по отношению к Фебу я не испытывала, скорее, спортивный интерес, тот самый, что гонит вперед, хотя бы просто попробовать.
Знал – мне не понравятся новые эмоции, и все же я ловил от них мучительный кайф, будто прозревший слепец, впервые глядящий на солнце, которое вновь выжигает ему глаза.
Словно меня забросили первопроходцем в джунгли, и я иду сквозь яркие заросли, любуюсь экзотическими бабочками, цветами, а в следующую секунду меня может ужалить какая-нибудь дрянь и все испортит.
Ну, предположим, никого я не целовал. Какой в этом смысл, только лишняя трата времени. Инкубская природа позволяла мне вполне обходиться без каких-либо ласк, что же касалось моего удовольствия… – Он явно пытался что-то вспомнить, морща лоб. – Ну так… ниже среднего. Похоже на занятия спортом, когда слезаешь с тренажера, отдыхаешь, и немного гудят мышцы, расслабляясь.
Двадцать лет казались предвестником пенсии, а уж тридцать и вовсе ритуального агентства. Вот только стоило достигнуть каждого из этих возрастов, и понимание, что это только начало пути, не могло не радовать.