Мои цитаты из книг
Когда он покончил с собой, она сказала только: «Жаль, на могильной плите нельзя написать: «Тут похоронен старый трусливый пень»..
Они оба живут двойной жизнью. Днем она — Марита Хорвин, дочь разорившегося графа. Ночью — Джон Рут, девушка, переодетая парнем, участвующая в запрещенных соревнованиях. Женщинам туда путь закрыт, но только там она может на некоторое время стать другим человеком. Днем он — Ричард Бёме, невероятно богатый герцог. Говорят, ради такого состояния он продал душу дьяволу. О нем никто почти ничего не знает. Его личность покрыта тайной. Ночью он — Тим Донг, один из лучших наездников в истории Гонок....
Странное дело. Как только начала думать, что из меня получится хорошая жена, я стала очень неблагодарной подругой..
Они оба живут двойной жизнью. Днем она — Марита Хорвин, дочь разорившегося графа. Ночью — Джон Рут, девушка, переодетая парнем, участвующая в запрещенных соревнованиях. Женщинам туда путь закрыт, но только там она может на некоторое время стать другим человеком. Днем он — Ричард Бёме, невероятно богатый герцог. Говорят, ради такого состояния он продал душу дьяволу. О нем никто почти ничего не знает. Его личность покрыта тайной. Ночью он — Тим Донг, один из лучших наездников в истории Гонок....
могу быть терпимой, внимательной, милой, кокетливой, настойчивой. Какой угодно. Но я не привыкла быть ненужной..
Они оба живут двойной жизнью. Днем она — Марита Хорвин, дочь разорившегося графа. Ночью — Джон Рут, девушка, переодетая парнем, участвующая в запрещенных соревнованиях. Женщинам туда путь закрыт, но только там она может на некоторое время стать другим человеком. Днем он — Ричард Бёме, невероятно богатый герцог. Говорят, ради такого состояния он продал душу дьяволу. О нем никто почти ничего не знает. Его личность покрыта тайной. Ночью он — Тим Донг, один из лучших наездников в истории Гонок....
Когда на стол бухнулась корзина с яйцом, то у Доара дернулся на лице мускул. – Ты купила большое серое яйцо? – Быть точнее, домашнего питомца, – объяснила я. – Решила, что в особняке слишком тихо. – И кто из него, позволь спросить, вылупится? – Карликовый грифон. – Аделис, не хочу тебя расстраивать, но таких просто не существует, – объявил Доар. – Можно подумать, ты разбираешься в грифонах. – Вообще-то, да, прекрасно разбираюсь. Мой питомник считается лучшим в Риоре. Там держат триста отборных особей… – Значит, по твоему дому будет бегать триста первая, – беспардонно перебила я. – Мне кажется, птицелев – отличная находка. Мебель не дерет, углы не грызет, выгуливать не надо. – Уверяю тебя, в этом яйце кто угодно, но только не грифон… – Не стесняйся чувств, Доар. Ты его полюбишь всей душой, – проигнорировала я замечание. – Я ненавижу домашних животных..
Почему меня никто не предупредил, что брачных клятв нельзя давать даже в шутку? Иначе на собственной свадьбе можно выяснить, что уже замужем. И за кем? За первой любовью! Нам надо срочно развестись! Проблема в том, что он знать меня не хочет, имени слышать не желает и помогать не собирается. Остается убедить. Или заставить…
Ведь ни один мужчина не выдержит войны с собственной супругой! Главное, не влюбиться в неотразимого негодяя заново.
Наконец приготовления закончились. Прикрыв глаза, я пыталась представить себя ледяным мужиком, с надменной миной оседлавшим грифона. Для наглядности я задрала подбородок и торжественно вытянула руку, как полководец, ведущий в бой войска. – Ввысь! – ударила я ногой по каменному боку и задела неустойчивую лестницу. Та шатнулась и начала отлетать от статуи. – Стоять! – рявкнула я, пытаясь поймать беглянку, но деревянная паразитка грохнулась на бортик фонтана. Понятно, что эссам не к лицу ругаться, особенно бранными словами, но как смолчать, когда фонтан оседлан, а единственный безопасный путь на землю – отрезан?
Почему меня никто не предупредил, что брачных клятв нельзя давать даже в шутку? Иначе на собственной свадьбе можно выяснить, что уже замужем. И за кем? За первой любовью! Нам надо срочно развестись! Проблема в том, что он знать меня не хочет, имени слышать не желает и помогать не собирается. Остается убедить. Или заставить…
Ведь ни один мужчина не выдержит войны с собственной супругой! Главное, не влюбиться в неотразимого негодяя заново.
Мама ты вошла в запертую на замок дверь! – возмущенно воскликнула я. – Я стучалась, никто не ответил. – Конечно, мы же спим! Ты хотела проверить, строим ли мы на ночь стену из подушек? – Умоляю тебя, Аделис, – закатила мама глаза. – Твоя мать была замужем за твоим отцом и прекрасно понимает, чем занимаются взрослые люди по ночам. – Спят! – в один голос воскликнули мы с Доаром
Почему меня никто не предупредил, что брачных клятв нельзя давать даже в шутку? Иначе на собственной свадьбе можно выяснить, что уже замужем. И за кем? За первой любовью! Нам надо срочно развестись! Проблема в том, что он знать меня не хочет, имени слышать не желает и помогать не собирается. Остается убедить. Или заставить…
Ведь ни один мужчина не выдержит войны с собственной супругой! Главное, не влюбиться в неотразимого негодяя заново.
Дети мои, счастлив вас видеть в храме! Доар недоуменно нахмурился. Видимо, он по-прежнему оставался не в курсе, что пару дней назад превратился в щедрого покровителя приюта для девочек...
Почему меня никто не предупредил, что брачных клятв нельзя давать даже в шутку? Иначе на собственной свадьбе можно выяснить, что уже замужем. И за кем? За первой любовью! Нам надо срочно развестись! Проблема в том, что он знать меня не хочет, имени слышать не желает и помогать не собирается. Остается убедить. Или заставить…
Ведь ни один мужчина не выдержит войны с собственной супругой! Главное, не влюбиться в неотразимого негодяя заново.
Интересно, мысленно он выбирал храм, где мы разведемся, или размер кандалов, которыми прикует меня к дверной ручке?
Почему меня никто не предупредил, что брачных клятв нельзя давать даже в шутку? Иначе на собственной свадьбе можно выяснить, что уже замужем. И за кем? За первой любовью! Нам надо срочно развестись! Проблема в том, что он знать меня не хочет, имени слышать не желает и помогать не собирается. Остается убедить. Или заставить…
Ведь ни один мужчина не выдержит войны с собственной супругой! Главное, не влюбиться в неотразимого негодяя заново.
– Но зачем ты пришла в пустые покои? – наконец нашлась я. – Было интересно, как вы тут поживаете. И обнаружила, что здесь только одна кровать. – Она поднялась и ткнула в нашу сторону пальцем: – Вы спите вместе. – Что вы, эсса Хилберт, мы спим по очереди.
Почему меня никто не предупредил, что брачных клятв нельзя давать даже в шутку? Иначе на собственной свадьбе можно выяснить, что уже замужем. И за кем? За первой любовью! Нам надо срочно развестись! Проблема в том, что он знать меня не хочет, имени слышать не желает и помогать не собирается. Остается убедить. Или заставить…
Ведь ни один мужчина не выдержит войны с собственной супругой! Главное, не влюбиться в неотразимого негодяя заново.
Кто меня остановит?Только несущийся навстречу локомотив.Хватаю девушку за талию,она визжит и брыкается.
-Соседей разбудишь,не ори-информирую я ее о возможных последствиях такого громкого визга и опрокидываю её на подушки,наваливаясь сверху.
-Хорошо,чтобы они еще и полицию вызвали...чтоб тебя арестовали за вторжение....
-Ща Волкова,ща будет тебе вторжение,-обещаю я и целую ее сначала настойчиво и жадно, потом смягчая прикосновения,потом вообще ласково и нежно,когда чувствую,что перестала брыкаться и отвечает на мои поцелуи...
Когда случайно поцеловала его, даже представить себе не могла, что он техномаг, и за этот глупый поцелуй на спор мне придется расплачиваться… своей жизнью. Да, теперь я связана с этим надменным болваном Зайцевым на всю жизнь. Куда он — туда могу переместиться и я, даже будь это 1812 год и война с Наполеоном уже в разгаре. Но мало того, мне придется спасать его, вести за него детективное расследование, а потом еще и побеждать армию повстанцев, пока он, зараза, бабочек ловит. Что поделаешь, если в...