Киара

Самая страшная вещь, которая может с тобой произойти, — это прожить серую жизнь без заблуждений.

Книга Путешествия

Бернард Вербер

"Здравствуй, читатель. Я - книга. И я живая. Меня зовут "Книга Путешествия". Ты видишь меня. Я тоже тебя вижу. Я могу, если ты согласишься, увлечь тебя в самое легкое, самое сокровенное и самое простое из путешествий. И ты - главный герой. Я считаю, что хорошая книга - это зеркало, в котором ты находишь себя". В 1997 году публикуется роман «Книга путешествий», для создания которой Вербер изучал процесс психоанализа и самогипноза. Эта книга обращается к читателю. По замыслу автора, она должна...

Чтобы найти верную дорогу, сначала надо заблудиться.

Книга Путешествия

Бернард Вербер

"Здравствуй, читатель. Я - книга. И я живая. Меня зовут "Книга Путешествия". Ты видишь меня. Я тоже тебя вижу. Я могу, если ты согласишься, увлечь тебя в самое легкое, самое сокровенное и самое простое из путешествий. И ты - главный герой. Я считаю, что хорошая книга - это зеркало, в котором ты находишь себя". В 1997 году публикуется роман «Книга путешествий», для создания которой Вербер изучал процесс психоанализа и самогипноза. Эта книга обращается к читателю. По замыслу автора, она должна...

Нет другого места на земле, где суеверия и колдовство так тесно входили бы в обыденную жизнь, как здесь, в горной Шотландии.

Храбрость в сражении не является чем-то выдающимся для шотландца, вы это знаете, но победить страх, когда ты в спокойном, обычном состоянии — редкое свойство.

— Вы и в самом деле видели это?
— О да! и скажу я вам, барышня, видеть, как мужчин порют плетьми — зрелище не из приятных. Мне, к счастью, не довелось испытать такое самому, но думаю, что ожидать своей очереди тоже не сладко. Наблюдать, как хлещут плетьми кого-то, в ожидании того же для себя... не приведи боже!

В школьные годы я, как и все дети, читала Диккенса. И более ранних писателей, разумеется, тоже; помнила описания не знающего жалости правосудия старых времен, суровые приговоры тем, кто преступил закон – приговоры, не учитывавшие ни возраста, ни обстоятельств. Но читать с уютной дистанции в сто или двести лет о том, как вешали или калечили детей — это совсем не то, что толочь травку в ступке, в то время как несколькими футами ниже происходит нечто подобное в реальной действительности.

Джейми ответил междометием, которое я про себя успела окрестить как «шотландское фырканье» — некий неопределенный звук, который возникал где-то в самой глубине гортани и мог означать всё, что угодно. В данном конкретном случае он, на мой взгляд, выражал сомнение в вероятности желаемого выхода.

Обдумывая свой рассказ, я припомнила, что говорил мне Фрэнк о подготовке офицеров к допросу в руках противника – их обучали этому на специальных курсах. Самое главное заключалось в том, чтобы держаться по возможности ближе к правде, изменяя лишь те детали, которые нужно было держать в секрете. Это уменьшает шанс попасться на какой-нибудь незначительной подробности легенды.

Хорошо сформулированная гипотеза куда лучше, нежели плохо описанный факт.

Люди — это стадные животные в силу необходимости. Они ими стали еще в пещерные времена, когда — безволосые, слабые и беззащитные, чьим оружием была лишь хитрость, — выжили благодаря тому, что объединились в группы; они поняли: защита — в многочисленности. Это понимание вошло в плоть и кровь, именно оно неосознанно управляет толпой. В течение несчитанных, неисчислимых тысячелетий выход из стаи, противопоставление ей себя означало смерть для того, кто решался на такой шаг. Противостояние толпе требует не просто личного мужества, оно требует преодоления извечного инстинкта.