Из интервью с Оливией Уайлд (Тринадцатая):
— Вы все очень убедительно играете врачей…
— Чаще всего нас спрашивают: «Как вы всё это запоминаете?»… Я часто сталкиваюсь с этим в нью-йоркском метро. Люди спрашивают, действительно ли мы разбираемся в медицине. …У меня произошло забавное происшествие с Хью Лори. Я говорила с ним об одной болезни и спросила, можно ли вылечить её этим лекарством. Он задумчиво посмотрел на меня и ответил: «Знаете, я ведь не врач…». О боже! Простите! Я же это знаю!
Уилсон — это Ватсон для Холмса-Хауса. Мне всегда казалось, что весь сериал — это наблюдения Уилсона за своим другом.
(Хью Лори)
Твоя доброта — словно узник в тюрьме печали и одиночества.
Хорошо говорить «пойдём», когда идти некуда. Но человеку нужны иллюзии. К тому же, главное, чтобы было с кем идти, тогда уже становится не важно — куда.
Я любил ее горячее, чем когда-либо думал, что могу любить земное существо.
Ибо размышлять есть счастье, ибо грезить есть счастье.
Но мы встретились, и судьба связала нас пред алтарем; и не было у меня слов страсти, и не было мысли о любви.
... она [..] постоянно предлагала мне мистические произведения, которые обычно считаются всего лишь жалкой накипью ранней немецкой литературы.
– Не было дня, когда бы ты любил меня, но ту, которая внушала тебе отвращение при жизни, в смерти ты будешь боготворить.
– Читай-ка заклятие, Жеан, вызовем женщину...
– А вдруг на этот раз я вызову дьявола?
– Пожалуй, разница невелика.