Если твоя нагрузка слишком велика, то я поговорю с Линдой и ее уменьшат.
– Нет-нет! – я даже замахала руками, пытаясь отогнать мысли о таком предположении от Бени.
– Почему? – судя по недоумению в сером взгляде, он реально не понимал.
– Потому что попытку крутить роман с тобой мне еще могут простить, но когда это отразится на работе – сожрут. Таков уж дружный женский коллектив, – пожала плечами я, не став уточнять, что даже шашни с Бенечкой мне простят исключительно потому, что всем остальным это подмороженное «счастье» и даром не надо. Он как музейный экспонат – хорош на расстоянии. Посмотрел, восхитился и пошел дальше.
– Ладно, попробую с самого начала… Лэсси, вы Дайсону нравитесь, в этом нет сомнений. А он вам?
– А вы что, на полставки сводней подрабатываете? – не удержалась она, и Сэл зарычал не хуже Дайсона.
...Взрослый мужчина, а целоваться не умеет… Но мы это исправим. Собаки ведь обучаемые, не так ли?
...смотрю, вы уже не стажер, – ухмыльнулся Дайсон и наклонился вперед, упершись локтями в колени.
– Не смотрите так, пожалуйста, – попросила Лэсси и хотела отодвинуться, но было некуда.
– Почему? Я вас пугаю? Ах да, вы же меня боялись…
– Н-ну… да, боялась. А теперь рука тянется почесать за ухом. Представляете, что будет, если кто-нибудь войдет, а я…
Дайсон захохотал на все управление, представив такую картину, потом посерьезнел.
Сшиб меня недавно на своей коляске – я еще не со всеми поворотами освоился, а провожатые есть не всегда, – извинился, протянул руку, помог подняться и предложил домчать до столовой с ветерком, если я встану на запятки.
– Ах, ну да, у него же кресло зачарованное… – пробормотала Лэсси. – А вы?
– Что мне оставалось? Вот если бы он предложил сесть ему на колени, я бы вряд ли согласился, а так… Подумал еще: если мы вместе рухнем с лестницы, это хотя бы будет не скучно. Ну а потом, говорю, играли в чир. Профессор не верил, будто я сумею. Однако результат вышел не в его пользу.
– Ну смотри: если дядя Одди все еще в своем уме…
– Я все слышу! – раздалось из-за двери. – Паршивая девчонка!
– Э… извини, дядя, я забыла, что у тебя компенсационный механизм сработал, когда ты зрение начал терять, и теперь ты слышишь лучше горного козла, – нашлась Лэсси, и старик в ответ захихикал.
...А вторая откуда взялась? Прилетела издалека? Раньше не было ее!
-Знаешь, внучек... - вкрадчиво ответил дед и пыхнул трубкой. - Некоторые бабы -- сущие драконы, им и прилетать не надо!
Соль не женщина, с которыми ты привык иметь дело, понимаешь? Ее нельзя ввести в свой Дом и окружить роскошью, заботой, драгоценностями. Ради нее можно отказаться от мира, к которому ты привык, чтобы последовать за ней. Она ветер, она дождь, она огонь, небо и земля. Она такая же стихия. И как ты собираешься удержать ее, если не готов ничего потерять? Это невозможно. Ты просто не понимаешь: чтобы быть с этой женщиной, нужно отвергнуть все, что ты привык считать своим. Такова будет цена. И если ты не готов к этому, то не спрашивай меня о том, знаю ли я, где она.
В любимых умиляет и сводит с ума буквально все. Даже недостатки, особенно недостатки. Мы их любим еще больше, чем достоинства, потому что так они делают человека более близким, потому что нам позволено эти недостатки видеть.
Стыдно за нас взрослых, что не можем мир этот изменить настолько, чтоб в нем детей сирот не было. Ведь это с нами со всеми что-то не так. Мы позволяем, чтоб все это происходило в нашей стране. Содержим их, как бездомных зверей, чтоб еле-еле на еду хватало и на одежду. Комнаты, как тюремные бараки, и отношение соответствующее. Только дети не преступники, и они не виноваты в том, что взрослые их предали или ушли в мир иной.