Аn

Школа философов-стоиков утверждала, что ни одно произнесенное человеком слово не исчезает и что в мировом пространстве оно живет вечно. Итак, как с тихим отчаянием заметил один из современных нам нефилософов, — мировое пространство заполнено человеческой брехней. Мировое пространство беспредельно. Человеческая брехня также. Предельное насыщается предельным. Может быть, беспредельное заткнется когда-нибудь беспредельным и мы наконец успокоимся.

Юмористическая, местами лирическая, весело написанная история из жизни литературной богемы. Место действия – Петербург. Герои – столичная литературная богема. Цинично относящиеся к жизни герои своими руками, ради шутки, разрушают с любовью выстроенный ими мир. На смену одним людям, наслаждающимся жизнью, приходят другие, еще не испорченные жизнью, наивно хранящие веру в людей, в искренность, в справедливость, в любовь, в преданность…»

Аркадий Тимофеевич Аверченко (1880-1925) – русский писатель-юморист, драматург, театральный критик. Ещё при жизни его сравнивали с заокеанскими юмористами Марком Твеном и О`Генри, а простая читающая публика жаловала Аркадия Тимофеевича титулом «короля смеха». И сегодня его произведения пользуются большой популярностью у самого широкого круга читателей. Аркадия Аверченко смело можно назвать настоящим литературным «самородком» – будущий писатель не получил никакого систематического образования....

Герои замечательного русского писателя Аркадия Тимофеевича Аверченко — обыватели большого города, с их нелепостью, глупостью, бездарностью, чванством и мещанскими ценностями. Он обладал удивительной способностью изобретать остроумные сюжеты, создавать массу смешных положений, диалогов и импровизаций. В книгу вошли рассказы, относящиеся к разным периодам его творчества: цикл «О маленьких — для больших» и «Пять эпизодов из жизни Берегова»

Аркадий Аверченко – «король смеха», как называли его современники, – обладал удивительной способностью воссоздавать абсурдность жизни российского обывателя, с легкостью изобретая остроумные сюжеты и создавая массу смешных положений, диалогов и импровизаций. Юмор Аверченко способен вызвать улыбку на устах даже самого серьезного читателя.В книгу вошли рассказы, относящиеся к разным периодам творчества писателя, «Старческое», «Костя», «Продувной мальчишка», «Разговор в школе».

Классический образец русского «интеллигентного» юмора. Лучшая часть «Всеобщей истории, обработанной „САТИРИКОНОМ“, увидевшей свет в начале ХХ века (1910 г.) на страницах Питербургского сатирического журнала САТИРИКОН. История русского смеха очень коротка… В далеком прошлом русский смех культивировался только русалками, которые, поймав на берегу неопытного прохожего, начинали щекотать его до тех пор, пока он, корчась от смеха, не отдавал Богу душу… Последующие этапы русского смеха отличались...

В начале двадцатого века, когда пессимизм захлестнул литературу, свои сатирические рассказы на суд широкой публики предложил Аркадий Аверченко. Но своими рассказами он не просто стремился вызвать улыбку у читателя. Он бичевал беспощадно юмором лицемерие, пошлость, глупость, жадность, гордыню, тщеславие и прочие людские пороки. И не смотря на то, что прошло с момента написания рассказов сто лет, они не теряют своей актуальности. Так как человеческое скудоумие никуда не делось, а, возможно,...

Рассказ о том, как меняется деревенская девушка, когда приезжает в город: мужской взгляд на девушек из деревни и городских. Ох уж эти шляпки и булавки, зонтики и подвязки! Как же они раздражают мужчин, которым главное, чтобы, как говаривал Лев Толстой, жена жила жизнью мужа, а сама была не человек (выше, конечно, выше человека, но не человек!). А впрочем, как всегда у Аверченко остроумно, смешно, зло и в результате все несчастны…

«… Один юмористический философ разрешился такой нелестной для человеческой памяти сентенцией: – Никогда не следует (говорил он) доверять человеческой памяти… Память моя сохранила одно очень яркое воспоминание: однажды в детстве я, гуляя, свалился в глубокую яму. Я это твердо помню. Но как я из этой ямы выбрался – решительно не помню… Так что, если доверяться только одной памяти – я должен был бы до сих пор сидеть в этой яме… »