Да не будет у меня другого господина, кроме искусства.
– О боже, Грюнберг… А что, если все это – только выставка? Экспозиция, а не настоящая жизнь! И вы тоже нереальны. Вдруг мы с вами – экспонаты?!
– Ну это было бы весьма неприятной новостью, правда?
Если вас обрызгали грязью, то выше поднимете голову и сделайте вид, что пятна – это украшение!
-- Тина, я хотел сказать…
– Я хотела спросить… – начали мы одновременно.
– Не знаю, как ты отнесешься…
– Наверное, это странно…
– И не время, я думал, все будет иначе…
– Вдруг ты против, но…
– Ты выйдешь за меня замуж?
– Давай создадим для Листика подружку?
– Что?
– Что?!
Вот зря я о нем беспокоилась! Да такого никакой аспид не сожрет, потому что раздутым эгоизмом подавится!
Впавший в оцепенение инстинкт самосохранения, наконец, очнулся и постучался в мой разум. Я ему не ответила.
Когда-то мне сказали, что единственное, ради чего стоит бороться, — это любовь. Тогда я был достаточно глуп, чтобы усмехнуться, и достаточно высокомерен, чтобы не поверить.
– Лежишь тут такой весь бледный и красивый, в чернoм мрачном замке… И ждешь, кoгда явится принц и разбудит тебя поцелуем. Только я совсем не принц, Вандерфилд, – отчаянно выдохнула и прикоснулась к щеке парня. - И я бы тебе хорошенько двинула, за эту выходку с аспидом. Только ты и так уже… двинутый.
Тревожное чувство постучало сильнее. По голове.
Тревожное чувство постучало сильнее. По голове.