Она не могла понять, нормально ли это — продолжать жить дальше? Разумом Тайрин сознавала, что не делает ничего дурного, что так правильно, но червячок сомнения продолжал грызть. Спрятаться в себе было легче, чем смело взглянуть на мир.
— В этом году ты тоже планируешь изображать доброго волшебника, дарящего детям подарки? — вспомнила она об одном из развлечений друга.
Алеко с сожалением покачал головой:
— В этот раз у меня патруль. Так что буду изображать злого мага на работе, — скривился он и потянул ее за руку к дому.
Когда пакости творил один студент, это было почти незаметно. Группа — плохо, но терпимо. Однако если участвовал весь курс, то можно было смело прятаться в подвал и надеяться, что академия устоит.
— Сама разберусь.
— Разумеется, сама. Ты все решаешь самостоятельно: влезаешь в сомнительные авантюры, пытаешься всех спасти! Может, пора положиться на кого-то еще?
Ненависть — плохой советчик, зато придает решимости. Окберт не сомневался, что вскоре увидит Квона рядом с Тайрин. Ему бы радоваться, что план по обеспечению ее безопасности претворится в жизнь, но на душе было муторно и тоскливо.
Кожу обжёг амулет первой помощи. Заледеневшее сердце заработало быстрее, разгоняя кровь. Вот только амулета хватило ненадолго.
Когда сильные руки схватили и потащили к берегу, Тайрин уже почти не дышала и от холода ничего не чувствовала. Вытащив её на сушу, Лэртис сдёрнул пальто, разорвав пуговицы, разрезал кинжалом плотную шнуровку корсета, несколько раз надавил на грудь и с силой прижался к губам, вдувая воздух.
Тайрин закашлялась. Воздух поступал в лёгкие, а без корсета дышать стало намного легче. Но быть обязанной этой твари?! Лучше бы он дал ей умереть! Как это было мерзко!
Попробовать точно стоило, но сначала пришлось разобраться с одеждой, чтобы не зацепилась за что-нибудь на полпути. Тайрин сняла пальто, а юбку подвязала до колен, открывая ноги в тёплых вязаных чулках, больше подходящих пожилой тьенне, чем молодой женщине.
– Даже если не выберемся, это зрелище определенно лучшее, что я мог увидеть перед смертью, – усмехнулся Лэртис, внимательно наблюдая за её разоблачением.
– Еще одно слово, – зло прошипела Тайрин, – и я сама вас убью.
– Не переживайте, тьенна Даргор, вы не виноваты, – улыбнулся ей детектив и с раздражением посмотрел на подошедшего герцога. – Сначала поджог, теперь бомба. – Квон покачал головой. – Тьен Лэртис, вы ничего не хотите рассказать?
– Меня многие не любят, – пожал плечами следователь, разглядывая дыру на пальто. Кажется, это было третье пальто по счёту за время его пребывания в Фелтоне.
Тайрин надеялась никогда больше не испытать унижения, которое ощутила после того разгрома. Узнать, что кто-то чужой копался в твоем доме, было отвратительно. То, что преступнику казалось ничего не значащей безделушкой, могло хранить в себе важное и приятное воспоминание. И эти дорогие сердцу вещи замарали чужие руки!
– Вставайте, я помогу. – Она протянула ему руку, и на несколько мгновений их взгляды встретились.
– У меня перелом голени, – сказал Лэртис. – Сам не дойду. Выбирайтесь отсюда, пока не поздно. Вряд ли здесь все выходы перекрыты. Смотрите наверх, где-нибудь должен быть люк в город.
– У вас обе ноги сломаны?
– Вроде нет. – Лэртис с трудом согнул правую, прислушиваясь к ощущениям.
– Тогда нечего разлёживаться.
Встали они, как моряки после попойки. Лэртис оказался тяжелее, чем Тайрин думала, но на ногах (вернее, на одной здоровой) держался уверенно. А вот его ледяное спокойствие дало трещину. Он выругался от боли и уткнулся лбом в плечо Тайрин, пытаясь прийти в себя.
– Признайтесь, вы просто мстите мне за мужа. Хотите сами увидеть, как я загнусь, – выдохнул он, сделав первые несколько шагов.
Тайрин промолчала, позволяя ему опереться на неё ещё сильнее.