– Почему ты все еще стоишь на коленях?
Кай взял ее металлическую руку и прижался губами к блестящим пальцам.
– Привыкай, люди теперь часто будут стоять перед тобой на коленях. Это прилагается к статусу.
– Тогда я издам закон, чтобы вместо коленопреклонения подданные давали мне «пять».
– Гениально! – широко улыбнулся Кай. – Пожалуй, я украду твою идею.
Говорят, что правильные поступки - сами по себе награда. Но те, кто так говорит, обычно умирают в нищете, так что кому до них есть дело?
— Семнадцатилетним принцессам не подобает оставаться наедине с молодыми мужчинами, у которых могут быть сомнительные намерения.
Она засмеялась.
— А если молодой мужчина - ее лучший друг еще с тех пор, когда она только училась ходить?
— О, эти хуже всего.
-Как-то раз она выстрелила мне в руку.
Он сказал это с такой нежностью, будто Скарлет подарила ему букет полевых цветов.
– С добрым утром, – откликнулась я, пряча взгляд. – Почему, если между нами не произошло ничего интимного, я чувствую себя такой смущенной?
– Может, потому что полет на драконе – самое что ни на есть интимное? – хмыкнул Джар. – Я никогда не подрабатывал извозчиком, видишь ли. Ты единственная, кто отныне и впредь может быть моей наездницей.
Удивительное откровение. Я прижалась к Владыке Огня ближе и поцеловала. Нежно, невесомо. Муж довольно быстро перехватил инициативу, и вот поцелуй уже стал глубже, но всё такой же упоительно медленный. Джара оказалось мне мало. Невыносимо мало.
Пушкин сидит у себя и думает: «Я — гений, ладно. Гоголь тоже гений. Но ведь и Толстой — гений, и Достоевский, царство ему небесное, гений! Когда же это кончится?»
Тут все и кончилось.
Снится однажды Геpцену сон. Будто эмигpиpовал он в Лондон, и жи вется ему очень хоpошо. Купил он будто собаку бульдожьей английской поpоды. До того злющий пес - сил нет, кого увидит, на того бpосается. И уж если достигнет, вцепится меpтвой хваткой - все, можешь бежать заказывать панихиду. И вдpуг будто он уже не в Лондоне, а в Москве: идет по Твеpскому бульваpу, чудовище свое на поводке деpжит, а навст pечу Лев Толстой... И надо же, тут на самом интеpесном месте пpишли декабpисты и pазбудили.
Однажды во вpемя обеда Софья Андpеевна подала на стол блюдо пышных, гоpячих, аpоматных pисовых котлеток. Лев Толстой как pазозлится! "Я кpичит, - занимаюсь самоусовеpшенствованием! Я не кушаю больше pисовых котлеток!"
Пpишлось эту пищу богов скоpмить людям.
– А ты чего не присоединяешься к остальным? Бей, разрешаю. Всё равно с ним ничего не будет: как с чешуи вода.
– Да мне не хочется, – нервно ответила я. – Я – гуманистка.
– Кто? – удивленно вскинула брови женщина. – Не слышала о таких. Новый вид магии?
– Почти. Доброта называется. А доброта – это настоящая магия, – искренне ответила я, и женщина улыбнулась.
– А ты мне нравишься. И чего с моим сыном связалась?
– А как же ритуал? – нахмурилась Эльна. – Мы не будем его завершать?
– В смысле… не будем?
Минута на осознание. Эльна не стала моей женой. Но я стал чьим-то мужем. Получается… я женился на кабане?!
Боги, за что вы так со мной?..