Можно смириться с тем, что дано или не дано тебе от рождения, принять и идти дальше и выше. Но с тем, что из тебя сделали или пытались сделать, мириться нельзя.
– Я готова отдать вам и сердце, и душу.
– Зачем мне бессердечная и бездушная жена?
– Ведь что есть любовь? Это смерть. Когда мы любим, то готовы отказаться от себя и умереть за другого. Мать – за дитя. Муж – за жену, и наоборот. Смерть – высшая мера любви.
– Но не одно и то же! – возразила я.
– Совсем наоборот. Любят ради жизни, и отдают жизнь ради любимых. Жизнь – высшая мера любви, а не смерть.
– А что есть жизнь, если не умирание? Оно начинается с момента рождения. Жизнь – это лишь иллюзия. Все, что есть настоящего в мире, – это смерть. И цель любой жизни – это смерть. Мы рождаемся, чтобы умереть, а не наоборот.
Что ж, пора признаться самому себе, что воспринимает свалившуюся корону, к которой оказался морально не готов, не как сокровище, а как вызов. Неужели он окажется недостойным наследства? Проклятие владык: их всегда сравнивают с предыдущими.
Любят ради жизни, и отдают жизнь ради любимых. Жизнь – высшая мера любви, а не смерть.
-- Держи, сын. Благословляю на царство. Владей, а не властвуй. Суди, а не осуждай. Бей чужих, чтоб свои боялись. Вернусь, проверю, как справился с заданием. А Иреку передай: когда он примет себя таким, каким он рождён, я признаю его. Если вернусь, конечно.
Сила твоего духа равна силе твоей магии, а не наоборот.
– Вот видишь, принц, я свою охрану даже видеть не имею права. Может, у них такие рожи, что кошмары обеспечены до конца жизни. А тебе опять повезло: такая красивая девушка будет рядом. Хоть есть на что посмотреть.
На полу сиротливо стояла ополовиненная бутылка вина. Отпила. Подумала. Еще отпила за упокой Дьяра. Хорошее вино – бодрит, а не пьянит. И за упокой владыки, если он к мамуле подался – а куда еще? – тоже выпила. Три раза.
Потом бутылка резко опустела. Опять какая-то демонская магия!
– У тебя ребро сломано.
Какие подробности. И… почему я не помню, чтобы меня бинтовали?
– Не может быть!
– В мелкое крошево. И растерто, – Дьяр мечтательно поднял взгляд к своду. – Но хорошо, всего лишь трещина.
– Так и говорите, что просто синяк.
– Насчет трещины я не шутил.
Черный юмор у темных в почете. И как я могла забыть?