— Ешь, проглот, — пробурчал он, — раз я на этой неделе почетная нянька. То слезы вытираю, то жратву таскаю. Мне бы чепчик и передник с оборками, и образ будет завершен.
— Прекрати, — сказал он со смешком, когда я кончила ругаться. — Не узнаю свою девочку в этом рыдающем желе. Еще немного — и я принесу пузырьки, буду набирать слезы девственницы на продажу.
Сила просто так не даётся, только вместе с ответственностью.
Да уж, даже лучшие из лучших спотыкаются о женскую юбку.
Незадолго до полудня в Королевском лазарете Иоаннесбурга опять произошло вопиющее нарушение распорядка – впрочем, персонал уже настолько привык к разным эксцессам, что явление четырех одетых в пестрые лохмотья и вооруженных бубнами йеллоувиньцев, возглавляемых знакомым уже драконом, вызвало негодование только у дежурной сестры, попытавшейся заставить гостей надеть бахилы и халаты.
Одеяло, сброшенное с кровати, обмоталось вокруг Вики коконом, оставив только плечи и голову, плотно прижав руки к телу.
Блакориец подошел ближе. Улыбнулся – ну очень уж злой была Виктория.
— Обещай, что не откусишь мне голову, – сказал он.
— Именно это мне и хочется сделать, – пробурчала волшебница. Принюхалась. – Постой. Ты что, пьяный?
— Совсем немножко, – заверил Март. Протянул к ней уже изрядно примявшиеся цветы. – Я зашел спросить: не знаешь, что за сорт?
Она прикрыла глаза. Пошевелила дивными плечами, пытаясь выбраться из одеяла. Она и так могла бы кастануть – но зачем, если все попытки провалились?
— Я тебя убью, Мартин.
— Ты уверена? – уточнил он озабоченно. – Как-то странно звучит.
— Только освобожусь и заставлю тебя сожрать эти цветы.
— Они еще и съедобные? Какой я молодец!
— Избавь меня от подробностей, – сухо отрезал Тротт. Налил себе еще молока. – Повторяю вопрос. Какого ты здесь делаешь? Это моя территория, и ты знаешь, что я терпеть не могу незваных гостей. И щиты мои не смей больше трогать, Март. Я серьезно, иначе покалечу.
— Ужасный Малыш, – глумливо поддразнил его непрошибаемый барон. – Гостей он незваных не терпит. Да ты и званых не очень, – Мартин увидел, как перекосило друга, и на всякий случай отступил назад, поднял руки. – Да не трогал я их… почти. Поигрался немного. Скучно было, пока тебя ждал, а на улице холодно и деревья твои явно меня на перегной пустить желают.
— Речь не о тебе.
— Не обо мне, – кивнул Мартин покладисто. Поднялся, потянулся – ну точно как кот. – Давай попробуем. Думаю, посреди ночи старик нам особенно обрадуется. И, – он ухмыльнулся, – говорить будешь ты, а я – прятаться.
Что бы ни было, какие бы испытания не валились на голову – боги дают нам жизнь, которую надо прожить с честью. А уныние – грех.
Однако смерть – не та вещь, с которой можно играть даже богу. Отсроченная однажды, она вернется и соберет жатву с избытком.