Мама первая не выдержала потрясения. Упала в обморок. Папа взвыл раненым зверем. Валерка решил, что самое время дать стрекача. Я знала, что в нем что-то есть… Хорошо развитый инстинкт самосохранения, вот что!
– Спасибо, ужин был чудо, – протараторил мой кавалер и «деликатно» свалил.
– И где ты только таких малахольных находишь? – вставила свои пять копеек младшая сестренка.
– Где нашла, там уже нет, – выдала печально я и подперла кулачком подбородок. Кажись, еще один ухажер отвалился…
– Люба! А ну убери кота! – гаркнул папа, активно обмахивающий мамочку какой-то салфеткой. Та уже начала приходить в себя.
– Иду, иду, – отозвалась я недовольно, пропуская мимо ушей остальные папины ругательства.
– И приберись тут! – напоследок вставил отец, уводя охающую маму в спальню.
В общем, когда набор стандартных папиных вопросов о вредных привычках, незаконной деятельности и порочных связях иссяк, в обеденной воцарилось гробовое молчание. Лишь громко скребла вилка гостя по фарфоровой тарелочке. Устрица так и не хотела сдаваться. В итоге Валера разозлился и с силой треснул трезубцем по ракушке. Та подскочила на скользкой поверхности и отрикошетила в сторону камина. А там…
Никогда не понимала этой идиотской традиции, но так уж сложилось, что прах давно усопшей бабули мы храним в золоченой фарфоровой вазе, и стоит она как раз на каминной полочке. Папуля говорит, что так покойная бабушка незримо присутствует на всех семейных трапезах, и категорически не хочет переставлять урну в более подходящее место.
– Твою ж… маковку, – выругалась я, наступив на очередной камушек. И ведь прячутся же, негодники, как раз в траве… Не видно совсем.
– Аккуратнее, – тут же услышала от идущего впереди Фауста. – Так недолго и ногу подвернуть. Как дальше идти будешь? На костылях? – привычно съязвил мужчина.
– Еще чего! – фыркнула я. – На руках понесешь! – смело заявила я в лицо блондину и, зацепившись подолом за какой-то колючий кустик, с остервенением рванула ткань.
И демон, вместо того чтобы быть честным и сдержать слово, вместо того чтобы разорвать этот эльфийский пыточный фасон, глупо именуемый платьем, попытался зажать мне рот рукой. А, он наверное злится что так тихо. Я вырвалась и повторила:
— Помогите! Я на помощь зову достаточно громко? — обратилась я к демону с покусанной дланью.
— Пасть закрыла, — прорычал второй и толкнул меня в спину.
— Гоблин дохлый, — выругалась я, и возмутилась. — вы разберитесь между собой, один говорит кричать, второй пасть закрыть. Вы не только низшие, но еще и мозгами калечные?
Они остановились, потом тот, что держал меня за руку, перекинул на плечо и понес вглубь проулка, двое рваными движениями последовали за нами.
Демоны переглянулись, и тот, что был посередине, осторожно прикоснулся. Осознав, что ему ничего не угрожает, в смысле охранка не сработала, он, схватив меня за руку, потащил… не в переулок, а дальше. Двое шли следом. Они полагали, что я попытаюсь сбежать?
— И только попробуй закричать, — прошипел демон, — будешь хорошей эльфочкой, вернешься домой в платичке, а попробуешь позвать на помощь останешься голой, поняла?
Поняла. Точнее я поняла, что он сказал, но не совсем поняла зачем. Впрочем, если ты так просишь, я выполню эту странную просьбу:
— Помогите!!! — как можно громче закричала я.
— Эй, эльфа, что такая красота делает одна ночью, а? — издеваясь, спросил один из демонов.
Убить бы его, хоть бы нервы успокоила.
— Не торопись, светленькая, — это второй, — мы тебя разденем и приласкаем, а?
Стоп! Он сказал 'разденем'! Медленно поворачиваюсь, смотрю на демонов — хорошие такие низшие, морды узкие, плечи широкие, бугры мускул под чешуйчатой кожей, ноги нормальные, не то что мои, хвосты по земле нервно кончиками бьют.
— Точно разденешь? — подхожу к тому, что слева, так как определила, что это именно он говорил.
— Легко! — пообещал демон. — Мы бы и раньше, но на тебе охранных заклинаний понавешено…
Если бы охранных! Точнее не так, заклинания действительно охранные, но охраняют они не меня, а вас, идиоты!
И демоны, те самые которых объединяло отсутствие разума, осторожно поставили меня на землю, и исчезли. Точнее сбежали сверкая копытами, но сути не меняет.
— Красиво бегут, — весельчак подошел ближе и стоял теперь за моей спиной.
— Ага, — я хихикнула, глядя, как хвост одного едва не сделал подножку другому, — эх, жаль, что не упал.
— Сейчас исправим, — сказал демон, и на моих глазах передний из убегающих споткнулся, упал, об него споткнулись остальные и все покатились кубарем.
— Эй, — не то чтобы было больно или неудобно, но как то странно, — чем вам вообще мой крик не понравился?
Внезапно демоны остановились. Кончик хвоста того, который меня нес, нервно подрагивал, мускулы напряглись, его собратья по разуму, а если уж откровенно, то по полному его отсутствию, тоже остановились. И неожиданно даже для меня, послышался веселый голос:
— А потому что кричишь неубедительно, — заявил кто-то, а затем добавил. — Но громко… но неубедительно… но все же громко и потому я здесь.
Ха, смешно. Даже очень.
— Девочку отпустили и испарились, — произнес все тот же голос, но на этот раз веселья в нем не было ни капли.
— Знаю… — я тяжело вздохнула, — но кто ж знал, что он так взбесится, боевую ипостась примет и вообще…
— Дааа, — некромант совсем поник, — никто не знал…
— Вот тебе и 'задохлик', - присоединился к беседе Тарунк. — Даже богиня Страсти смылась не прощаясь… и это Страсть, обычно всегда желала 'Неспокойной вам ночи, и эротичных развлечений', а тут подхватила своего паука и на выход… ножками.
— Паучьими, — добавила я.
Демон так втащил меня на балкон, на край которого прибалконился и Тарунк, опасливо не влезающий в разговор. А демон сел, прислонившись спиной к стене, и печально спросил:
— Тень, ты знала, что опарыши болотного савша есть только у меня?
— Если честно то — нет, — искренне ответила я, игнорируя знаки подаваемые крылатым.
— Теперь знаешь, — простонал СеВраиль, — и ладно бы только невесты… но как ты додумалась подложить такого вонючего орка и дараю, а? Знаешь, его не слишком образовал тотального обнажения придемонно!