– Алёна, Алефтина… Не запомнил, каюсь. Сумасшедшие были дни. Здесь, в Москве, кстати. Два месяца прошло, а я не могу перестать о ней думать.
Пьяный разговор по душам. Ромка обычно сперва жалуется на меня, но заканчивает всегда хвалебной одой, – усмехнулась подружка. – Надеюсь, будет откровенность за откровенность, и мы узнаем, что у Миллера на уме.
– Слушай, что тебе говорит врач, и не спорь, – слишком грубо перебил Илья, ставя перед нами две дымящиеся кружки. – Ты мне тут здоровая нужна, ясно?
Чёрт меня дёрнул утром рассказать ей о своём враче. Надеюсь, хоть Ромке она не разболтала об этом?
– Мы познакомились с Миллером два месяца назад, когда я проходила лечение в гемцентре. Андрей – тот самый врач, который перевел меня в частное крыло и спас
Поскольку личность моего родного отца была тайной, при рождении я получила дедову фамилию – Темникова. Орлов – фамилия одного из маминых мужей. Не помню, какого по счёту.
– Да нет. Не верится в то, что такой человек, как Миллер мог снизойти до обычной больной девушки. Да вас там, несчастных, несколько этажей битком было… Почему ты?
Я почувствовала, как учащается пульс. Кровь приливает к лицу и загораются щёки. Неужели, это так важно для меня – услышать его версию? Получается, да.
– Она мне очень напоминает одну пациентку. Я, когда увидел Сашу у реки, подумал, что это она. Но Аля меня бы узнала, думаю.
Послышался звонкий чпок пробки. потом бульканье.
– Аля?
Мы спешно загрузили посудомойку, обновили тарелки с закусками для мужчин и притаились наверху.
– Свет не будем включать. Пусть думают, что мы разошлись.
Угу. А еще шеф надеется, что праздно шатающийся, ещё никем не взятый в оборот миллиардер зайдёт сделать мне укол перед сном, и останется до утра. Сводник.