Постмодернистский роман всемирно известного итальянского писателя и ученого Умберто Эко «Остров накануне» (1994) появился после его прославленных романов «Имя розы» и «Маятник Фуко» и тоже стал сенсацией в мире литературы. Это роман-игра, написанный в стиле прозы барокко, исполненной цитат, отсылок, аллюзий, «плетения словес». Действие романа разворачивается в XVII в. Герой, молодой дворянин Роберт де ла Грив, в результате кораблекрушения попадает на необитаемый корабль, где предается...
У меня не хватает таланта резюмировать все Робертовы резюме.
пустота – небытие, но небытия не бытует, значит, пустоты не бытует
Господа, политическая мудрость в том, чтоб использовать людские ресурсы, как будто нет в запасе божеских, и в то же время божеские, как будто людские исчерпались
Истинный философ не требует переменить порядок вещей. Он приемлет этот порядок. Он лишь взывает, чтоб ему позволили питать собственные мысли, утешающие сильную душу.
Любовь рассудочна только тогда, когда тело полно желания и это желание не удовлетворено. Если тело во власти немощи и ему непосильно желать, рассудочная страсть иссякает.
Очень часто люди, чтоб не признаваться себе, что они распорядители своей жизни, видят ее как роман, движимый взбалмошным обманщиком сочинителем
Он понял, что когда невозможно одеться во льва, надо одеваться в лисицу, к тому же от Потопия больше сбереглось лисиц, нежели львов.
Я бы хотел писать романы, поскольку они изрядно в моде, но вспамятуя многие из них, зарекаюсь от написания даже и единого.
Это была улыбка одобрения, скажем даже восхищения, но мало что так естественно для человека, как обольститься, будто тебя любят.
Радует, однако, что все эти островки для нас как японцы для европейцев и взаимно: на одно лицо.
Но деваться Роберту было некуда. Ферранту надлежало взять Лилею – а иначе, зачем автор завязывал интригу, если не для того, чтоб самому ею удушиться?
...Ничто так не питательно для подозрения, как одиночество, и ничто успешнее фантазии не перековывает подозрение в свершившийся факт.
А сейчас иезуиты, похотливые, как козы, изничтожают любого, кто читает Рабле и латинских поэтов, и требуют, чтобы все ходили по струнке и давили гугенотов. Господи Боже, война превосходная штука, но я желаю драться для собственного удовольствия, а не из – за того, что мой противник кушает мясо в пост. Язычники были нас умнее. У них тоже было три бога, но, по крайней мере, их матушка Кибела не требовала верить, что, родивши их, осталась непорочной".
Now Jesuits lascivious as rams
fulminate against the readers of Rabelais and the Latin poets, and would have us all be virtuous and kill
the Huguenots. Lord God, war is a beautiful thing, but I want to fight for my own pleasure and not
because my adversary eats meat on Friday. The pagans were wiser than we. They had their three gods,
but at least their mother Cybele did not claim to give birth and yet remain a virgin
Как медицина учит, в частности, ядам, как метафизика неуместными мудрствованиями подрывает догмы религий, как этика понуждает к щедротам (что не для всех полезно), астрология попустительствует суеверию, оптика строит обманы, музыка воспламеняет страсти, землемерие поощряет неправосудный захват, математика питает скупость – так и Искусство Романов, предостерегая нас о том, что будут предложены вымыслы, открывает дверь Дворца Абсурдностей, и стоит необдуманно перешагнуть порог этой двери, как дверь захлопывается за плечами у нас.
Ненаписанные романы гоняются за мной. Когда я у себя в спальне, мне кажется, что я ими окружен, бесенятами, и один таскает меня за ухо, другой за нос, и каждый: "Господин, возьмитесь за меня, я великолепен".
Роберт говорил себе, что есть люди, которые вообще никогда не полюбили бы, если бы не слыхали о существовании подобных чувств.
...Невыносимо было страдание оттого, что он больше не страдает.
Осада состоит в этих двух занятиях: гадить неприятелю и тянуть время.
У евреев считалось, что голуби и горлинки – самые гонимые существа и потому заслуживают алтарей, ибо достойнее быть гонимыми, чем гонителями.
Любовники любят свои несчастья сильнее, чем свои радости. Lovers love their misfortunes more than their blessings.
Плавать он как бы умел, но очень в духе того пилигрима, который преодолевал путь из Рима в Иерусалим по полумиле в день в своем огороде.
Вот в чем писанье Романов. Жить чрез посредствие своих героев, заставлять их жить в мире, который наш, и предавать себя самого и собственные создания мыслям тех, кто придет за нами, тогда когда уже мы не сможем сказать "я".
Светский человек может влюбляться как безумец, но все же не как дурак.
наше человеческое время никак не подобно времени космоса, оно, наше человеческое время, имеет направление, оно – тревожное пыхтение через вчера к сегодня, через сегодня к завтра, никак не подобное спокойному отдыханию Вечности.
Только философы умеют понимать смерть как долг, встречать ее охотно и без боязни, пока мы существуем, смерти еще нет, а когда она придет, мы уже существовать не будем. Зачем иначе я столько часов проговорил на философские темы, если теперь я не способен сделать из собственной смерти достойный венец моей жизни?