В центре сюжета повести герой Н. Н. совершает поездку по Германии, где неожиданно встречает соотечественников — брата и сестру, находящихся в стране на отдыхе. Между Н. Н. и сестрой зарождаются чувства, которые вскоре превращаются в искреннюю любовь.
– Хотите вы зайти к нам? – сказал мне Гагин, – кажется, довольно мы насмотрелись на немцев. Наши бы, правда, стекла разбили и поломали стулья, но эти уж больно скромны.
У счастья нет завтрашнего дня; У него нет и вчерашнего; оно не помнит прошедшего, не думает о будущем; у него есть настоящие - и то не день - а мгновение.
Мне тогда и в голову не приходило, что человек не растение и процветать ему долго нельзя. Молодость ест пряники золочёные, да и думает, что это-то и есть хлеб насущный; а придёт время — и хлебца напросишься.
"Я прошёл мимо куста, где пел соловей, я остановился и долго слушал: мне казалось, он пел мою любовь и моё счастье."
О, взгляд женщины, которая полюбила, - кто тебя опишет? Они молили, эти глаза, они доверялись, вопрошали, отдавались... Я не мог противиться их обаянию.
Молодость не кипела в нем ключом; она светилась тихим светом.
По природе стыдливая и робкая, она досадовала на свою застенчивость и с досады насильственно старалась быть развязной и смелой, что ей не всегда удавалось.
День давно погас, и вечер, сперва весь огнистый, потом ясный и алый, потом бледный и смутный, тихо таял и переливался в ночь, а беседа наша все продолжалась, мирная и кроткая, как воздух, окружавший нас... ...Наконец, луна встала и заиграла по Рейну; все осветилось, потемнело, изменилось, даже вино в наших граненых стаканах заблестело таинственным блеском. Ветер упал, точно крылья сложил, и замер; ночным, душистым теплом повеяло от земли.
— Ах, я о многом думала. Это у меня привычка с детства
Правду сказать, я неохотно знакомился с русскими за границей. Я их узнавал даже издали по их походке, покрою платья, а главное, по выраженью их лица. Самодовольное и презрительное, часто повелительное, оно вдруг сменялось выражением осторожности и робости... Человек внезапно настораживался весь, глаз беспокойно бегал... "Батюшки мои! не соврал ли я, не смеются ли надо мною", -- казалось, говорил этот уторопленный взгляд... Проходило мгновенье --- и снова восстановлялось величие физиономии, изредка чередуясь с тупым недоуменьем.
Она бросилась на книги. Что тут могло выйти путного?
Есть на свете такие счастливые лица: глядеть на них всякому любо, точно они греют вас или гладят.
...человек не растение и процветать ему долго нельзя. Молодость ест пряники золоченые, да и думает, что это-то и есть хлеб насущный; а придет время – и хлебца напросишься.
Если б мы с вами были птицы, – как бы мы взвились, как бы полетели… Так бы и утонули в этой синеве… Но мы не птицы. – А крылья могут у нас вырасти, – возразил я. – Как так? – Поживите – узнаете. Есть чувства, которые поднимают нас от земли. Не беспокойтесь, у вас будут крылья.
взгляд женщины, которая полюбила, – кто тебя опишет? Они молили, эти глаза, они доверялись, вопрошали, отдавались…
Пока мечтаешь о работе, так и паришь орлом; землю, кажется, сдвинул бы с места - а в исполнении тотчас слабеешь и устаёшь.
Крылья у меня выросли - да лететь некуда.
Есть чувства, которые поднимают нас от земли.
Смех без причины - лучший смех на свете.
Завтра я буду счастлив! У счастья нет завтрашнего дня; у него нет и вчерашнего; оно не помнит прошедшего, не думает о будущем; у него есть настоящее – и то не день, а мгновенье.