«Но раньше я не осознавала – во всяком случае так ясно, как теперь, – что за его двухсотлетнюю жизнь рядом с ним никогда не было человека, которому он был бы небезразличен. Которому было бы дело до него самого, а не до того, что он может делать или что от него можно получить.»